В клубе «Голубая роза», как всегда, собрались видавшие виды почти преуспевающие и почти честные бизнесмены, почти красивые девицы легкого поведения, время от времени получавшие крошечные роли в кино, и гангстеры, устроившие себе выходной вечер.
Подталкивая перед собой Римму, я довел ее до кабинета Уилли, постучал и, открыв дверь, втолкнул девушку в комнату.
Уилли сидел, положив ноги на стол, и чистил ногти. Он взглянул на нас и нахмурился.
– Хэлло, Уилли, – сказал я. – Вот и мы. Познакомься с Риммой Маршалл.
Уилли еще раз внимательно осмотрел нас и кивнул. Взгляд его маленьких глаз задержался на Римме, и он поморщился.
– Когда мы начнем? – спросил я.
Уилли пожал плечами.
– Мне безразлично. Хоть сейчас. – Он снял ноги со стола. – Ты уверен, она действительно хорошо поет? Что-то не похоже, если судить по ее виду.
– Я не напрашивалась сюда! – с внезапной вспышкой негодования заявила Римма.
– Замолчи! – прикрикнул я. – Не лезь не в свои дела. Цыплят по осени считают, – снова обратился я к Уилли. – Это замечание обойдется тебе в сто долларов в неделю.
Уилли рассмеялся.
– Да ну? Она действительно должна оказаться чудом, чтобы заставить меня расстаться с такими деньгами. Что ж, пойдем послушаем.
Мы вышли в ресторан и постояли в полумраке, пока не умолк оркестр. Потом Уилли поднялся на сцену, велел музыкантам отдохнуть и объявил о предстоящем выступлении Риммы.
Его объявление было кратким. Он сказал только, что одна маленькая девочка хочет спеть одну-две песенки. Потом он махнул нам, и мы предстали перед публикой.
– Как можно громче! – шепнул я Римме, усаживаясь за пианино.
Болтовня в ресторане не смолкла, в зале не раздалось ни единого хлопка.
Меня это не обеспокоило, я знал, что как только Римма запоет и послышится ее серебристый голос, все немедленно онемеют.
Уилли, хмурясь, стоял около меня и не спускал глаз с Риммы. Его явно что-то тревожило.
Стоя около пианино, девушка равнодушно смотрела в наполненный дымом мрак. Она казалась совершенно спокойной.
Я начал играть.
Первые пять или семь тактов Римма спела как профессиональная певица. Ее чистый, звенящий голос наполнил зал, тон и ритм его были идеальными. Я внимательно следил за девушкой. И вдруг с ней что-то произошло. Ее лицо начало вытягиваться, она сбилась с такта, голос изменился. Она перестала петь и расчихалась. Поминутно содрогаясь, она наклонилась вперед и закрыла лицо руками.
В зале стояла могильная тишина, нарушаемая лишь ее чиханьем, потом послышался гул голосов.
Я перестал играть.
– Уведи эту наркоманку! – донесся до меня крик Уилли. – За каким чертом ты привел ее ко мне? Уведи ее сейчас же, слышишь?!