– Ты уже собрала вещи, крошка? – спросил я, потягиваясь.
– Ну не порти мне настроение: не хочу, чтобы это кончалось.
– Я тоже, но лучше все же собраться. – Я встал. – Пойду сложу свои пожитки. Сначала я, потом ты.
– Убирайся!
Я спустился в каюту и огляделся. Господи! Неужели я всего этого лишусь? Неохотно я вытащил чемодан и швырнул его на кровать.
В этот момент в дверь постучали, и в каюту вошел старший стюарт, он же лакей, он же слуга.
Он был высокий, худощавый, с длинным некрасивым лицом и глазами-бусинками, не более выразительными, чем омытые волной морские камешки. Служил он нам безупречно, но все то время, пока состоял при нас, вид у него был такой, словно его тонкие ноздри постоянно оскорбляет какой-то едва заметный, неприятный запах.
– Охотно соберу ваши вещи, сэр. Ведь насколько я знаю, вечером вы нас покидаете?
– Да, да. Прекрасно! Сложите мои вещи, а потом и вещи миссис Андерсен.
По соображениям приличий мы арендовали яхту как муж и жена, но я догадывался, что нам не удалось обмануть ни этого типа, ни капитана, ни кого-либо из команды.
– Хорошо, сэр. – Он помедлил и протянул мне толстый конверт. – Здесь все счета, сэр.
Обычно расчет производится до того, как мы сойдем на берег.
– Конечно, – ответил я, – я все сделаю.
– Кроме того, сэр, команде полагается двадцать пять процентов от общей суммы. Я буду рад передать им деньги от вашего имени.
Я посмотрел на него, и он не отвел глаз.
– Двадцать пять процентов?
Он позволил себе слегка улыбнуться:
– Ну да, сэр. Но разумеется, если вы желаете увеличить сумму…
– Конечно, конечно, – поспешил я и, оставив его, перешел в кают-компанию. Сев за стол, я распечатал конверт и посмотрел на сумму. Тридцать шесть тысяч долларов! Стюарт карандашом приписал к ней девять тысяч для команды. Итого, сорок пять тысяч долларов. Я тяжело вздохнул. И начал просматривать, из чего эта сумма складывалась. Затем откинулся на спинку стула. Еще раз вглядевшись в итог, я достал ручку и занялся кое-какими вычислениями. Выходило, что теперь мое состояние равняется двум тысячам тремстам долларов, а совсем недавно, всего четыре недели назад, я стоил пятьдесят тысяч!
Я снова вышел на залитую солнцем палубу, где Берта как раз наливала себе очередной стакан шампанского.
– Как ты быстро, – посетовала она. – Только не говори, что уже уложил все вещи.
– Этим занялся наш жеманный уродец. Он и твои вещи сложит.
Берта, потянулась, улыбаясь:
– Вот это жизнь, Барт! М-м-м, как хорошо!
Я вручил ей расстроившие меня счета. Несколько минут она просматривала их, потом пожала плечами и вернула конверт мне.