Ни на их общих знакомых файри-гоблинов, ни на сатира-лешего, о котором ей рассказывала Орланда, ни на чертей с бесами, как их рисовали в христианских книгах, это было не похоже.
Клыкастое человекоподобное существо со злыми красными глазами, около двух или трех локтей высотой, покрытое серым грубым мехом, с волчьими ушами и длинными клыками. Там, где не было меха, находилась грубая чешуйчатая кожа, как у крокодила или ящера.
Если говорить об общем впечатлении, то существо было помесью гигантской летучей мыши со старой ведьмой.
Единственное, что это напомнило Орландине, так это картинку из какой-то книги, изображавшую гаргулий, коими был украшен храм Кибелы-Астарты-Дианы в Лютеции.
Нельзя сказать, что она испугалась.
В сущности, было бы странно так уж бояться нечисти, зная, что она есть, была всегда и всегда боялась людей.
Куда больше Орландина испугалась бы, скажем, появись тут заморский серый медведь — «грызли» или лев. Или пара аллеманских панцирников в полном вооружении.
— Кто ты такой и какого Анубиса тебе от меня надо?! — как можно более нагло осведомилась амазонка.
Оно не ответило, лишь вновь нечленораздельно захихикало, но плотоядный оскал навел девушку на нехорошие мысли.
«Ах так, значитца? Ну не взыщи, урод…»
И кинулась вперед, прямо на тварь, размахивая палашом.
Удар пошел сверху вниз наискось — простой синистр из кварты.
Да только вот на второй трети траектории она резко остановила движение, одновременно меняя центр тяжести и кидая тело вперед и вниз, — «прыгающий лосось», столь любимый норманнами.
И образина, уже приготовившаяся пропустить жертву мимо себя слева и впиться клыками и когтями в незащищенный бок, оказалась наколота на острие палаша. Вскрикнув, почти как человек, она упала на спину. Серая шерсть на ребрах потемнела.
Орландина, уйдя в перекат, вновь вскочила на ноги и, подлетев к пытающемуся встать страшилищу, приготовилась отчекрыжить уродливую башку.
«Если продать на чучело, сколько выйдет?» — промелькнула мысль.
Явно не испытывая радости от перспективы стать чучелом, нечистик взмахнул рукой-лапой, что-то бросая в лицо Орландине.
Вернее, пытаясь бросить.
Наемница, пригнувшись, изменила направление удара, и не закончившая движение мохнатая длань, окутавшись на краткий миг серебристой тенью, упала на старый камень. Из отрубленной культи хлынула зеленая кровь.
Существо забилось в судорогах, запищало, как забиваемая мышь (размером этак с кошку), пытаясь другой рукой зажать рану.
— Ну, все… — торжествующе изрекла Орландина и, перехватив эфес двумя руками, завела палаш за спину, чтобы теперь уж наверняка располовинить непонятного урода.