Таким образом, удар был не слабее удара копыта эйринского битюга, и подобного человеческий череп выдержать ну никак не мог. Даже крепкий и толстый, ко всему привычный череп старого вора и убийцы.
Одноглазый опрокинулся навзничь и так и остался лежать, раскинув руки. Что он умирает, атаман даже не почуял.
«Готов», — без эмоций отметила про себя Орландина. И сразу, воздев над головой клинок, издала воинственный клич и устремилась на молокососа, держащего обмякшую девушку, словно забыв о тевтонце, который остался у нее за спиной. Теперь главное — угадать момент. Она угадала.
Сделать это было легко — земля под ногами здоровяка буквально тряслась, словно бежал слон или по крайней мере носорог (впечатление усугублялось сиплым дыханием). Орландина стремительно наклонилась вперед, одновременно уходя влево. Спасаясь от накидываемой на шею петли или удара дубинкой — двух излюбленных сераписскими темными личностями методов обращения с чем-то не угодившими им людьми. Кисть повернулась на сто восемьдесят градусов, отчего острие мгновенно уставилось в землю и столь же стремительно ударило назад, за спину. На излете она все-таки схлопотала вскользь дубинкой по плечу, но дело было сделано.
Оставался последний. Честно говоря, амазонка надеялась, что тот, увидев, что стало с его товарищами, просто убежит. Но видать, это был случай, когда сильный испуг придает сил. Безусый ублюдок явно не желал отступать. Наоборот, он крепче прижал к себе обмякшую девицу, по-прежнему держа кинжал у ее горла.
— Только рыпнись, мигом перережу ей глотку! — Глаза сопляка прямо-таки сияли наглым торжеством. — А ну брось меч!
На секунду воительница почувствовала что-то похожее на растерянность, но тут же к ней вернулось прежнее злое спокойствие.
— Перережешь?
— Перережу, не сомневайся! Давай, кидай меч, б…ская!
Про себя Орландина подумала, что юнец в оружии не понимает ни уха ни рыла: это ж надо — обозвать мечом классический аварский драгунский палаш! Аллеманский рейтарский — еще бы куда ни шло…
— Ты шо, не поняла, шо я сказал?! — осклабился парень, и нож в его руке примял кожу на шее бесчувственной девушки.
— Давай, режь, — широко усмехнулась Орландина, делая шаг в его сторону. — Режь…
Мальчишка только что не открыл рот от изумления.
— М-н-н… а-а… — только и выдавил он из себя.
— Режь — мало ли на свете девок? А потом я тобой займусь. — Воительница подняла клинок. — Вот, для начала ноги подрублю…
Еще шаг, и рука с кинжалом начинает ощутимо дрожать.
— Потом руки.
Движение вбок, как будто она собирается обойти его слева. Он, словно завороженный, повернулся следом за ней, не отпуская по-прежнему неподвижную жертву (при этом кинжал еле заметно отошел от шеи). Но повернулся не до конца, чуть открыв бок. Еще пара шагов…