Их народ обступает, шумит, но Миколайка никого не видит и не слышит. Идет себе, средь любопытных молча продирается, вот Балазей один и отбивается.
- Не лапай, - кричит. - Не замай! Это, может, заморское чудо; не трожь!
И тут как назло кто-то цап его за руку! Цепко! Обернулся Балазей, хотел нахалу по сусалам сьездить... и обмяк!
И то сказать - пред ним штабс-капитан! Усы вощеные, глаза кровавые. И шепчет:
- А; беглый солдат! Балазей! Вот ты где!
Балазей побелел, отвечает:
- Обознались, вашбродь, ну ей-бо обознались!
- Ну уж нет! Все как есть! - говорит офицер. - И повесят тебя, Балазей, за измену отечеству!
А что? И запросто повесят. Он ведь мало того, что со службы сбежал, так еще и украл секретное трофейное ружье. М-да, тут верная смерть. Разве что...
Подскочил Балазей, заорал:
- Полетел! Полетел! - и пальцем в небо тычет.
Офицер поверил, глянул... А Балазей рванулся, вырвался, в толпу - и сник. Штабс-капитан, осерчаа, по-военному свистнул. Солдаты - на свист, а народ - кто куда. Невозможная давка! И тут...
Как только люди в переулки схлынули, так Миколайка на просторе разбежался, крыльями - мах! мах! - и полетел.
Остолбенел народ, шапки снял. Знамение! Один говорит:
- К недороду.
Другой:
- К урожаю.
Привычное брожение умов.
А Миколайка все выше и выше летит, ничего не боится. А что? Полведра холодильного средства извел, так теперь хоть на солнце садись!
Балазей средь народа стоит, на товарища смотрит... И стыдно ему! Эх, сколько он над ним смеялся, сколько потешался! А сам кто? Дурак дураком. Вдруг он слышит:
- Стоять! Не дышать! Глаза направо!
И... словно и не было тех долгих вольных лет и словно никогда он не бродил по свету! Стоит Балазей и не дышит, направо косит. Там, справа, солдаты по небу стреляют, а штабс-капитан народу объясняет:
- Нельзя, чтобы в небо летали, запрет. Вам же только позволь, никого на земле не останется. А кто тогда будет налоги платить, государю служить? Р-разойдись!
Не уходят. Стоят и молчат.
А солдатам никак Миколайку не сбить, и он все выше, выше в небо забирается. Вот штабс-капитан и сказал:
- Сейчас мы этого злодея запросто подстрелим. Есть у нас для этого дела специально натасканный бравый солдат, он за меткую пулю в фельдфебели выйдет. Эй, Балазей!
И - сам не свой Балазей! Ружьишко с плеча срывает и преданно ждет. Штабс-капитан командует:
- Ступи! Фитиль с курка! Фитиль на место! Пулю вбей! Порох на полку!
И Балазей как неживой команды справно, дельно, ловко выполняет и душистый приклад к плечу приставляет. Руки белые, пальцы дрожат, оторваться желают.