И Арафель пустилась на поиски, услышав крики и увидев вторжение. Она нашла девочку сжавшейся, как испуганная ланка, в дупле старого и ненадежного дерева, она вытерла ей слезы и разогнала мрак с прогалины.
— Ты пришла за мной? — спросила Арафель, и сердце ее потеплело от того, что наконец после стольких лет люди начали подавать какую-то надежду. — Пойдем, — сказала она Бранвин, желая взять ее туда, где детство длится долго, а жизнь еще дольше. Но девочку пугали иные виденья.
И вдруг издали зазвенел голос отца, и выбор был предрешен — она откликнулась и бросилась к нему.
Арафель скользнула прочь и долго оставалась там. Может, ее мучил стыд за намерение украсть. И боль… наверно, более всего. И много миновало лет и праздников костров, и смертный Элд дичал, и Смерть своевольничала, пользуясь ее отсутствием.
Но когда сердце ее исцелилось, она снова вернулась. Она надеялась встретить девочку как всегда на окраине леса, но не нашла ее там… «Наверное, в такой яркий летний день Бранвин будет играть на склоне холма», — подумала Арафель; и неугомонная, она подошла к самым стенам Кер Велла, обшитым горьким железом.
Там она и нашла Бранвин — на вершине башни, в закрытой нише, куда не мог проникнуть ветер.
Облик девочки изменился. Она стала молодой женщиной, облаченной во взрослое платье, которая с тревогой смотрела на нее и не могла вспомнить, забыв о своих детских мечтах. Бранвин кормила здесь птиц, но рука ее замерла, полная крошек, а в глазах застыло изумление, ибо она не понимала, откуда взялась здесь ее гостья, и лишь видела, что она тут, — так на Арафель смотрело большинство смертных, если они вообще замечали ее.
— Ты помнишь меня? — спросила Арафель, огорченная увиденными ею переменами.
— Нет, — сказала Бранвин, наморщив нос и закинув голову, чтобы с ног до головы осмотреть свою гостью. — Ты бедна.
— Да, некоторым я кажусь такою.
— Ты просила милостыню у меня на дороге? Тебе не следовало приходить сюда.
— Нет, — терпеливо ответила Арафель. — Возможно, когда-то я казалась тебе другой.
— У наших ворот?
— Никогда. Я подарила тебе цветок.
Синие глаза моргнули, но память не возвращалась к ней.
— Я нашла тебя в лесу. Я показывала тебе волшебство, и мы плели с тобой венки из маргариток.
— Неправда, — выдохнула Бранвин, сложив чашечкой ладони с крошками. — Я перестала верить в тебя.
— Так легко? — спросила Арафель.
— Мой пони умер.
То была ненависть. Она ранила. И Арафель застыла в изумлении.
— Мой отец и Скага привезли меня домой. И больше я никогда туда не ходила.
— А могла бы… если б захотела.