— И ты, — сказал ему брат, не выпуская его из объятий. — Ты слишком легкомыслен. Как всегда.
— А ты слишком все усложняешь. Чем это отличается от простой поездки в те же холмы? Разве что враг впереди. Мне больше следует опасаться Дру — не хотелось бы, чтоб он принял меня за какого-нибудь дикаря из Брадхита. Береги себя. Увидимся в Кер Велле, а пока я буду есть на серебре и спать на тонком полотне, ты будешь мокнуть под росой, Донкад.
— Не говори о сне.
— А ты полон предзнаменований. Мне будет лучше, чем тебе, и тебе перед стенами замка предстоит тревог больше, чем мне за ними. Только приходи поскорее, и мы прогоним негодяев на север и покончим с ними. Не печалься, Донкад.
И он вскочил в седло и тронулся в путь, выбрав сначала длинную дорогу, менее усеянную мертвыми и умирающими. Дым костров окутывал холмы — лагерных костров и тех, что полыхали в ямах, куда стаскивали погибших.
То был неблагоприятный час. Киран бы с радостью остался. Но он служил королю и жил ради этого, хотя он знал, что другие поступают иначе. Он поехал дорогой Дру через холмы, стараясь не попасть в засаду ни Дру, ни людей Ан Бега.
Теперь он уже не тратил времени на объезды. По правде, не так уж легкомысленно он относился к делу, как уверял Донкада, но он считал, что задержка армии в Дун-на-Хейвине губительна куда как больше, чем даже разрушение Кер Велла. Лаоклан совершал двойную ошибку — задержавшись слишком долго на поле и отказываясь от половины того, что они отвоевали; к тому же долина располагалась слишком близко от Донна. Теперь все зашевелилось, и король готов был тронуться. Он надеялся, что сам он — лишь первый камешек перед оползнем, ибо теперь Донн не оставит короля в покое. И он надеялся, что его миссия запомнится надолго, ибо он ехал провозгласить не только битву за долину, но и то, что со временем может оказаться решающим сражением всех этих долгих лет войны.
Поездка от Дун-на-Хейвина через холмы оказалась не таким уж быстрым делом. Лишь раз Киран повстречал людей Дру, и ему повезло, ибо южане были скоры на руку и легки на расправу. Временами он догадывался об их присутствии по молчанию птиц там, где они должны были петь, и по странному духу, витавшему вокруг, названия которому он не знал. Но наконец он обогнал отряд Дру и понял, что миновал уже самый отдаленный его восточный авангард, ибо Дру шел прямо на север к Керберну вслед за неприятелем, его же путь лежал в глубь лесов.
Наконец он достиг реки и переправился через нее, предпочтя неизведанность дальнего берега дурной репутации южного. Он был уже в седле так долго, что забыл, когда отдыхал, да и отдыхал он лишь ради лошади и снова возвращался в седло, недосыпая и мучаясь от тяжести доспехов и ран, полученных во время битвы. Теперь он ехал, держа щит на руке, не доверяя темному лесному пути через долину Керберна. А он уже был в долине. Здесь не было друзей. Теперь он оглядывался не потому, что надеялся увидеть людей Дру. Это был самый мрачный и опасный участок его пути. Он рассчитал так, чтоб миновать Ан Бег во тьме, и надеялся, что хорошо ориентируется.