Когда-то, до прихода человека, Элд простирался далеко; и когда-то ее народу было многое известно о людях, среди которых изредка встречались полукровки — плоды эльфийских увлечений и любви к роковым незнакомцам. «И все же, — думала она, — в ком-то могла остаться тонкая струйка эльфийской крови, в полукровках, никогда не слышавших зов из-за моря и никогда не таявших в иной мир». В отчаянной надежде она попыталась забрать этого незнакомца с собой, но железо, облегавшее его, было слишком тяжело, а сам он не мог стоять.
Но она стерпела боль прикосновения к железу, расстегивая пряжку за пряжкой и снимая доспех за доспехом, пока не освободила его целиком. Так открылась ужасная рана в его боку, и она призвала все силы, чтобы начать исцеление, походя, единым прикосновением залечивая и мелкие царапины. А потом, когда она отдохнула, ей было уже нетрудно увести его с собой — она просто положила его голову к себе на колени и принялась думать об эльфийском мире. И тогда деревья стали такими, какими они были на самом деле — стройными и красивыми, и ее солнце залило нежным теплом всю рощу.
Он долго спал, пока заживлялась его рана, пока печать смерти исчезала с его лица, оставляя его сиять той красотой, которая могла быть лишь эльфийским наследством. Все это время она не покидала его, всем сердцем ожидая его пробуждения.
И наконец он шевельнулся, огляделся и посмотрел ей в глаза в страшном смущении. И тут же начал таять, проваливаясь в смертный мир, во тьму, ибо он вернулся к собственным мыслям, но она взяла его за руку и удержала, чтоб он не ускользнул в небытие.
— Берегись возвращаться, — промолвила она. — Ибо Смерть забрала часть тебя. Очень просто ей будет теперь призвать тебя под свою сень. А здесь ты в безопасности.
Он попытался встать, не выпуская ее руки, поддерживая эту хрупкую связь с нездешним миром. Она придала ему сил, тех зеленых живительных токов, которыми питаются деревья, и вскоре он уже смог стоять, оглядываясь вокруг. Ветер шептался в листве, и солнце сияло своим особенным светом, и олени смотрели на них мудрыми глазами из зеленой тени, в роще мечей и самоцветов.
— Я был мертв, — сказал он.
— Вовсе нет, — заверила его она.
— Мое сердце болит.
— Возможно, — согласилась она, — ибо оно было разорвано. А исцелить такую рану я не могу. Как тебя зовут, человек?
В его глазах мелькнул страх.
— Киран, — ответил он почтительно, как подобает гостю. — Киран, второй сын Кер Донна.
— Кер Донн. Мы называли его Кер Ри — владения короля.
Страх охватил его, но он снова взглянул на нее.