Интриговать, «осваивать» деньги и заниматься подхалимажем Слуцкий умел.
В своих докладах «наверх» академик постоянно цитировал действующего Президента СССР, ссылался на труды основоположников марксизма-ленинизма и без устали напоминал о собственном многолетнем и бескорыстном служении Отечеству.
За всё это академик удостоился звания Героя Социалистического Труда, как только проектные документы утвердила государственная приемная комиссия. Опровергнуть тезисы Главы Государства о необходимости сокращения расходов на оборону никто не осмелился, хотя половина членов комиссии понимала, что они ставят подпись под техническим бредом, и выпускают набитое ракетами утлое суденышко, которое не выдержит ни одной серьезной внутрилодочной аварии.
Жизни моряков и обороноспособность страны Слуцкого не волновали. Его заботили лишь мнение членов ЦК КПСС и удовлетворение собственных амбиций.
После развала Союза академик вовремя выступил с осуждением советского режима, прогнулся перед новым Президентом, публично выбросив партбилет в корзину для мусора, и сохранил место директора «Аквамарина». Новая общественно-политическая формация позволила Слуцкому принять участие в коммерции, благодаря которой существенно улучшилось материальное положение руководства ЦКБ. Академик стал негласным совладельцем десятка совместных предприятий, обеспечил неплохим заработком своих ближайших родственников и продолжил потихоньку подворовывать из бюджета, направляя деньги на дорогостоящие и заведомо провальные проекты.
А тем временем чертежи ракетоносца нового поколения преобразовались в целую серию лодок, одной из которых был «Мценск»…
– Я поговорил с Кацнельсоном, – со значением сказал Слуцкий. – Он на нашей стороне.
– Что ты имеешь в виду?
– Запрет на любые сведения о тактико-технических данных. Со своей стороны он уже хлопнул гриф на всю информацию об аварии.
– А Президент?
– Я с ним встречаюсь завтра, – академик оперся подбородком на сцепленные руки. – Он уже подготовлен Самохваловым и Илюшей. Сложностей не предвидится. Но нам надо кое-что подправить в бумагах…
– В этих? – Барашкин кивнул на талмуд.
– Именно. Буквально пару страничек…
С расстояния в полторы тысячи метров чеченский аул выглядел вполне мирной деревушкой. Сонной, немного патриархальной, с неторопливыми и рассудительными жителями, занятыми какими-то повседневными делами. Женщины развешивали во дворах выстиранное белье, детишки резвились посреди площади, тут же бродили козы, вяло пощипывающие траву, к пруду проследовала стая уток, седовласый старик копался во внутренностях стоящего у забора дизельного электрогенератора, трое полуголых юношей загружали в кузов трехосного пикапа кипы выделанных овечьих шкур.