В Каире надо было разрешить следующие вопросы: не потерял ли генерал Окинлек или его штаб доверие армии в Пустыне? Если так, то следует ли его отстранить и кто должен занять его место? Трудно принимать такие решения в отношении командира, обладающего наилучшей репутацией и высокими качествами, доказавшего свои способности и свою решимость. Чтобы подкрепить мое собственное мнение, я попросил генерала Смэтса приехать из Южной Африки на место событий, и к моменту моего прибытия он находился уже в посольстве. Из Индии прибыл генерал Уэйвелл, и в 6 часов вечера я созвал совещание по вопросам Среднего Востока, на котором присутствовали все ответственные лица – Смэтс, Уэйвелл, Окинлек, адмирал Харвуд и Теддер, представлявший авиацию. Мы решили много вопросов, проявив очень большую степень согласия. Но я все время думал об основном вопросе командования.
Нельзя приступать к переменам такого рода, не обсудив все имеющиеся кандидатуры. В этой части проблемы моим советником был начальник имперского генерального штаба, в обязанности которого входила оценка качества наших генералов. Как Александер, так и Монтгомери сражались вместе с ним в бою, который дал нам возможность вернуться в Дюнкерк в мае 1940 года. Мы оба восхищались великолепным поведением Александера в безнадежной кампании, которую юн должен был вести в Бирме. Монтгомери пользовался прекрасной репутацией. Мы не сомневались, что если будет решено освободить Окинлека от его поста, то Александеру должен быть дан приказ нести бремя на Среднем Востоке. Но нельзя было упускать из виду настроения 8-й армии. Не воспримет ли она как упрек ей и всем ее командирам всех рангов, если из Англии будут присланы два человека взамен всех тех, кто сражался в Пустыне? Здесь генерал Готт как будто во всех отношениях удовлетворял требованиям. Войска были ему преданы, и он недаром заслужил прозвище «Боевой».
Весь день 6 августа я провел с Бруком и Смэтсом, а также за составлением необходимых телеграмм кабинету. Вопросы, которые предстояло теперь разрешить, касались не только высоких лиц, но также всей структуры командования на этом обширном театре. Я всегда считал, что название «Средний Восток» для Египта, Леванта, Сирии и Турции было выбрано неудачно. Это Ближний Восток. Персия и Ирак представляют Средний Восток; Индия, Бирма и Малайя – Восток; а Китай и Япония – Дальний Восток. Но я считал, что гораздо большее значение, чем перемена названий, имеет необходимость разделить существующее командование на Среднем Востоке, которое было слишком разнородным и слишком громоздким. Теперь наступило время произвести это изменение в организации.