— Человек-птица? — Взгляд подошедшего облизал Петрова с головы до ног, на какой-то момент зацепившись за браслет. — У меня есть для вас кое-что. Давайте пройдем в мой кабинет.
— Не ходи, — заволновался рядом Зигфельд. Тип явно отметил испортившие вежливую улыбку Петрова сомнения:
— Вы ведь ищете работу? Вот задаток, — на ладони обладателя модного костюма возникла нераспечатанная банковская упаковка тысячных купюр.
— Не бери! — еще яростней затрепыхался рядом Зигфельд. — Не смей касаться!!!
Антон демонстративно спрятал руки в карманы, но встал:
— Я бы сначала хотел услышать, в чем заключается будущая работа, — а что ему еще оставалось делать?
На вид работодателю можно было дать сколько угодно лет — от сорока пяти до шестидесяти. Высокий лоб, волосы — черные, густые, без пробора зачесанные назад. И странным контрастом — белые, именно не седые, а белые, словно мех горностая, квадратная бородка и остроконечные усы. Глаза светились далекой, какой-то неземной голубизной. На шелковом бордовом галстуке блестела крошечная золотая пимпочка в виде перевернутой звезды.
А банковская упаковка исчезла столь же проворно, как и появилась, вполне в духе цирковых фокусов.
— Ну что ж, не брать кота в мешке — разумная предосторожность. Пройдемте.
Сотый за ночь поворот по коридору, и незнакомец толкнул дверь. Никакой это оказался не кабинет, а нечто вроде дежурной комнаты охраны. С десяток выключенных мониторов, огромный пульт, будто из фантастического отечественного фильма шестидесятых годов. Украшенные больничными бирками связки ключей на гвоздиках за стеклом, тот же грязно-зеленый цвет стен. Но здесь Петров задержался недолго, незнакомец поколдовал над кодовым замком следующей двери, и они оказались... в начале обыкновенного перрона какой-то станции, жаль, Антон не успел научиться узнавать петербургские станции по интерьеру.
В метре от Петрова перрон обрывался, и из близкого тоннеля выползали блестящие, словно река лунной ночью, рельсы. Чуть впереди маячило тыльной стороной огромное зеркало, в которое поглядывают пилоты поездов на тему, все ли пассажиры втиснулись в вагоны. А со стороны открытого пространства плыл гул, запутанный в гордиев узел разговоров, деревянного жужжания, шарканья ног-копыт и скрипа.
Зигфельд промолчал.
— Это ваш кабинет? — не то чтобы очень удивился Антон.
— Просто здесь нас вряд ли подслушают. А мне не хотелось бы, чтобы кто-то посторонний услышал, как вы отказываетесь на меня работать. Ведь я угадал — вы настроены отказаться, что бы я ни предложил?
Странный работодатель не остановился на краю перрона, и Антону пришлось топать следом. Черные застывшие водопады эскалаторов виднелись далеко впереди, с противоположной стороны зала. Челюсть Петрова не отвисла в тысячный раз за последние дни только потому, что данный рефлекс отказал от перегрузок. Зал не пустовал. Можно сказать, даже очень-очень не пустовал.