Одна из траншей была еще не закончена, тут же, на куче земли, были брошены ломы и лопаты. Над земляной горкой возвышался щит – кусок фанеры на палке. На щите красной краской было написано: «Все силы на отпор врагу!!»
Несколько минут Звягинцев стоял, глядя на щит, снова и снова механически повторяя про себя написанные красной краской слова. Потом посмотрел на часы. Было без четверти десять, в его распоряжении оставалось еще два с половиной часа. Звягинцев быстро, почти бегом направился к ожидавшей его машине.
– В штаб! – сказал он водителю, опускаясь на сиденье и резко захлопывая дверь.
…Полковник Королев сидел за столом, обложенный картами, в облаках табачного дыма, но чисто выбритый, в застегнутом на все пуговицы кителе.
– Зашел попрощаться, Павел Максимович, еду, – сказал Звягинцев, отметив про себя, что с того дня, как началась война, полковник стал особенно тщательно следить за своей внешностью и одеждой.
– А мне сказали, что ты уже отбыл, – удивленно сказал Королев, вставая и выходя из-за стола.
– Выступаем в ноль сорок пять от Средней Рогатки, – доложил Звягинцев.
Он посмотрел на часы и сказал уже иным, неофициальным тоном:
– Еще около двух часов осталось. Решил попрощаться. Раньше заходил – не застал.
– Ладно, – сказал Королев, подходя близко к Звягинцеву. – О делах говорить не будем, все уже переговорено. Одно еще раз скажу: очень важное у тебя задание, майор.
– Знаю, – ответил Звягинцев.
– Войска начнут подходить завтра же. И людей на строительство начнем отправлять, – призыв обкома тоже завтра будет опубликован. Важно, чтобы твой участок был минирован как можно скорее…
– Знаю, – повторил Звягинцев.
– Ну тогда… бог в помощь.
Королев оглядел Звягинцева с головы до ног.
– Сапоги кирзовые взял? – неожиданно спросил он.
– В чемодане.
– Правильно, не на парад едешь. Шпалы смени на полевые, зеленые, интенданты должны были получить…
Звягинцев внутренне усмехнулся. Он понимал, как неважно было все то, о чем говорил сейчас Королев, и не сомневался в том, что и сам Королев понимает это, но просто не находит слов для прощания.
– Ну… – сказал наконец полковник и встал.
«Как же так, как же так? – думал Звягинцев. – Ведь мы сейчас расстанемся, а я…»
Да, с той минуты, как Звягинцев сел в машину и приказал ехать в штаб, он убеждал себя в том, что просто хочет использовать оставшееся время, чтобы попрощаться с Королевым.
Но он обманывал себя и знал, что обманывает. Другая мысль, иное намерение вело его в те минуты на площадь Урицкого.
Но, войдя в кабинет Королева и увидев полковника, поглощенного делами, по сравнению с которыми все, что было с ними не связано, казалось мелким и несущественным, Звягинцев почувствовал, как трудно, как мучительно тяжело ему произнести те слова, ради которых он вернулся сюда.