– Да из этого же, вон из этого, – загалдели люди, указывая на тот самый дом, о котором только что говорил Валицкий.
– Ну, вы смотрите! – победно и даже обрадованно воскликнул Федор Васильевич. – Ведь они свой собственный дом подкапывают! Бог знает что!
Люди растерянно молчали.
– Ладно, – наконец решительно сказал волосатый, – прекратить работу, раз такое дело. Я сейчас до райсовета дойду, посоветуемся.
– Ну, конечно, ну, разумеется, – облегченно и даже обрадованно подхватил Валицкий, – там же есть и техники и архитектор!..
– Понятно, – сказал волосатый и пошел к горке сложенной одежды.
– За совет спасибо, – сказал он на ходу, – а только вредителями нас обзывать ни к чему. И в такое время…
– Вы простите меня, – вырвалось у Валицкого помимо его воли, – но только для специалиста все это так очевидно…
– Ясно, – примирительно сказал волосатый, натягивая сорочку на свое короткое, широкое туловище, – только среди нас строителей нет. Слесаря есть, бухгалтер имеется, токарь вон тоже есть, – он кивнул в сторону парня, которого посылал за милиционером, – а вот строителей нет. Ладно!
Он отряхнул от пыли пиджак и надел его.
– Вопрос исчерпан, товарищ архитектор, можете продолжать следовать, – строго, но явно сдерживая улыбку, сказал милиционер и поднес ладонь к козырьку фуражки. – А документ все же надо носить при себе, – добавил он. – Время такое…
Валицкий пошел дальше. «Боже мой, – думал он, – как глупо, как нелепо я себя веду! Просто трагикомедия какая-то получается… Я совершенно разучился говорить с людьми…»
Но как ни старался Валицкий убедить себя, что ощущение неловкости и даже стыда, которое он испытывал, имеет единственной причиной только что происшедший эпизод, дело было не в нем, а в том главном, что занимало сейчас все мысли Федора Васильевича, – в неясности будущего, в нерешенности вопроса, что же ему делать дальше.
Теперь Валицкий шагал по Невскому. Он видел, как роют траншеи в сквере перед Пушкинским театром, и ему казалось, что все, все люди, которые встречаются ему на пути, уже нашли свое место, уже знают, как им жить и что делать. Все, кроме него.
Неожиданно ему в глаза бросилось большое объявление:
ЗАПИСЬ В ДОБРОВОЛЬЧЕСКИЙ БАТАЛЬОН.
Объявление было приклеено прямо к гранитной стене большого старинного здания.
«Как все просто обстоит для тех, кто молод», – с горечью подумал Валицкий. И ему вдруг нестерпимо захотелось посмотреть на тех, кто записывается в этот батальон. Он сам не знал, почему.
Со смешанным чувством горечи и любопытства Федор Васильевич вошел в широкий подъезд и стал медленно подниматься по мраморной лестнице. На первой же площадке он увидел новое приклеенное к стене объявление – лист писчей бумаги, на котором тушью было выведено: