В эту минуту ему больше всего на свете хотелось услышать от сына нечто ясное, неопровержимое, что разом уничтожило бы все сомнения.
Однако Анатолий лишь нервно передернул плечами и ответил резко и вызывающе:
– Я тоже прошу тебя… прошу объяснить, что все это значит?!
Валицкий почувствовал, как к липу его прихлынула кровь.
– Это значит то, – медленно и не спуская глаз с Анатолия, проговорил он, – что мне звонил отец Веры и сказал, что она до сих пор не вернулась. Я скрыл, что ты здесь, обманул его. Но он позвонит еще раз. И я буду обязан – донимаешь, обязан! – сказать ему, что ты вернулся. И дать ясный ответ, что произошло с его дочерью.
Анатолий молчал.
Федор Васильевич подошел к сыну.
– Ты должен сказать мне правду, – настойчиво повторил он, – ведь, может быть, во всей этой истории нет ничего серьезного, а ты своим поведением заставляешь подозревать бог знает что. Давай вместе подумаем… Ведь я тебе друг!
Федор Васильевич увидел, как дрогнули губы Анатолия. Казалось, что сын вот-вот расплачется.
– Я жду, Толя, – не двигаясь с места, проговорил Валицкий.
– Ну… Ну хорошо, – с трудом произнося слова, сказал Анатолий. – Если тебе это так важно знать… Да, мы уехали из Белокаменска вместе. Потом попали под бомбежку…
Он умолк, точно потеряв нить рассказа, и облизал пересохшие губы.
– Ну, а потом, потом? – нетерпеливо и уже весь охваченный недобрым предчувствием, спросил Федор Васильевич. – Когда вошли немцы, ты… вы тоже были вместе?
– Да, да, вместе! – неожиданно громко и с истерическими нотками в голосе воскликнул Анатолий. – Но я защищал ее! Я дрался с немцами, дрался! Солдат ударил меня сапогом, тяжелым кованым сапогом вот сюда! – кричал он все громче, опуская руку ниже живота. – Меня выволокли… Заперли в сарай… Я задыхался от боли, меня рвало!..
– Ну… а потом? – тихо спросил Федор Васильевич.
– Я рассказывал тебе, что было потом, – с трудом переводя дыхание, сказал Анатолий. – Я пришел в себя… Отодрал доску в стене… Было темно… Я задами пробрался к лесу…
– А Вера? – тихо спросил Валицкий. – Она… осталась у немцев?
– Но что я мог сделать?! – снова воскликнул Анатолий. – Меня преследовали, стреляли вдогонку!
– Ты раньше рассказывал, что тебе удалось уйти незамеченным.
– Я говорил это отцу! Отцу, а не следователю! – уже с нескрываемой злобой крикнул Анатолий.
– Да, да, я понимаю, – как бы про себя проговорил Валицкий.
– Папа, ну пойми же, что я мог сделать? – уже иным, умоляющим голосом произнес Анатолий. – Не мог же я бродить по деревне, полной немцев, и отыскивать Веру! Я ничем не помог бы ей и погиб бы сам. К тому же у меня было задание, важное боевое задание, я ведь тебе говорил! И я выполнил его, хотя, если бы немцы узнали, если бы нашли мой комсомольский билет, который я спрятал под подкладку пиджака…