Королев усмехнулся.
– Слово «интеллигентщина» сейчас не в моде, интеллигенция у нас в почете… – И, сощурившись, он жестко сказал: – Очень много вы со своей персоной носитесь, товарищ Валицкий. – Он побарабанил пальцами по столу и уже более мягко добавил: – Что с вами и вправду несчастье приключилось, я понимаю, вижу. Только вы и в горе больше всего о себе страдаете.
Валицкий опустил голову. Он уже чувствовал, что не смог найти общего языка с этим суровым, точно из одного камня высеченным человеком, знал, что через минуту придется уйти, уйти ни с чем. Что ж, надо взять себя в руки. Попытаться сохранить достоинство.
– Значит, вы мне отказываете, – сказал Валицкий с трудом, стараясь говорить спокойно. – Что ж, видимо, вы правы… – Он помолчал немного и, усмехнувшись, добавил: – Вряд ли кому-нибудь нужен шестидесятипятилетний необученный старик.
Королев некоторое время молча барабанил пальцами по столу. Потом неожиданно спросил:
– Строительное дело хорошо знаете?
– Но… но помилуйте!.. Я академик архитектуры! Я строил столько домов…
– Дома сейчас строить не ко времени, – сухо прервал его Королев. – Сейчас дома не строят, а разрушают. Я спрашиваю: в фортификационном деле разбираетесь? Ну, в строительстве оборонительных сооружений, траншей, дотов, заграждений?
– Каждый элементарно грамотный архитектор…
– Хорошо, – снова прервал его Королев.
Он взял лежащую поверх паспорта и военного билета повестку и несколько мгновений смотрел на нее, точно изучая. Потом обмакнул перо в стоящую на столе школьную чернильницу-«невыливайку» и что-то написал на уголке серого листочка бумаги. Придвинул повестку к Валицкому и деловито сказал:
– Пройдете в строевой отдел. Третий этаж, там спросите.
Валицкий схватил листок и прочел: «Зачислить. Королев». Ниже стояла дата.
Федор Васильевич хотел что-то сказать, но почувствовал, что не может вымолвить ни слова.
Наконец он произнес сдавленным голосом: «Спасибо», – встал и медленно пошел к двери, сжимая в руках повестку.
У самого порога он остановился и так же медленно вернулся к столу.
– Иван Максимович, – проговорил он едва слышно, – я никогда не видел вашей дочери. И мне хочется… Скажите, какая она была?
Он увидел, как по строгому, неподвижному и, казалось, недоступному для проявления каких-либо эмоций лицу Королева пробежала дрожь.
– Зачем это вам? – глухо спросил он.
– Я хочу знать. Я должен это знать, – настойчиво повторил Валицкий. – Я хочу представить… видеть ее… я прошу вас сказать…
Королев прикрыл глаза широкой ладонью:
– Росту невысокого… Маленькая такая… На врача училась…