Вот и теперь, когда условия пари заставляли его в буквальном смысле слова лезть на стену, Коннор знал, что всегда может спрятаться под крылышком у Эммы, забыв о своих проблемах.
Именно поэтому Коннор не хотел разрушать их старую дружбу.
— В жизни бывают разные ситуации, — слова Эммы оторвали Коннора от размышлений.
Он пристально посмотрел на девушку. Что она имеет в виду? Прежние дружеские отношения больше не устраивают ее? Или же пытается намекнуть, что секс с ним, Коннором, ей не нужен?
И почему женщины никогда не выражают свои мысли четко?
— Пожалуйста, не говори загадками.
— А ты, оказывается, нервный? — насмешливо спросила Эмма.
— Просто мне нужна конкретика.
— В чем?
Коннор снова нахмурился.
— Ты прекрасно понимаешь.
— Хорошо. Слушай внимательно. — Голос Эммы звучал холодно. — Если победит твое желание отправиться со мной в постель, мы перестанем быть друзьями. А если нет, то наша дружба сохранится.
— Значит, ответственность за судьбу наших отношений падает на меня? — Коннор не поверил своим ушам. — Интересный поворот.
Хотя чему тут удивляться. Всем в этом мире заправляют женщины, и делают так, как выгодно им. Вот почему Коннор старательно избегал всяческих обязательств перед знакомыми дамами. Стоит женщине покрепче вцепиться в мужчину, и его жизнь уже не принадлежит ему.
А потеря свободы — слишком дорогая цена за удовольствия. Брак же подходит только определенным людям, вроде Брайена.
Эмма резко мотнула головой, и ее толстая медового оттенка коса качнулась из стороны в сторону подобно маятнику.
— Каким же образом ответственность может упасть на тебя, если ты сам заявил о нежелании превращать нашу дружбу в нечто иное?
— Да, но… Господи, я запутался…
— Успокойся, все в порядке. — Эмма улыбнулась.
Коннор с силой потер пальцами лицо. Он что-то недопонимал, упустив на несколько мгновений смысловую нить разговора. Теперь не знал, с какого фланга защищаться. Черт возьми, имея дело с женщиной, мужчина должен заранее разрабатывать план военных действий.
В особенности если речь идет о женщине вроде Эммы. Но как же он раньше не замечал ее прелестей? И какие у нее роскошные волосы — хочется в них зарыться, вдыхать их аромат.
— Ты опять нервничаешь, Коннор?
— Нет. Я совершенно спокоен.
— В таком случае, отчего у тебя такое напряженное лицо?
С чего начать? Объяснить Эмме, что почувствовал вспышку острейшего желания? Или рассказать ей, как одурманивающе действует на него запах ее духов? Как, лежа в темноте бессонными ночами, подолгу представляет ее обнаженной? Однако подобные откровения тут же нанесут сокрушительный удар по их дружбе, во имя спасения которой он бился из последних сил.