Солдат молча смотрел на Ниночку и не видел ее.
– Оставьте меня, ваши высокоблагородия, – наконец, тихо попросил он. – Я всего лишь бедный солдат, мне думать не полагается. Отпустите меня! – Он вырвался из цепких ручек Ниночки и продолжил свой обход.
– Ну, и что ты будешь делать, когда нас казнят? – с трудом прошептал Борис.
– Еще не знаю. Наверное, нас тоже придется тогда расстрелять, потому что мы все равно не успокоимся.
– Царь сошлет вас в Сибирь, коли вы не угомонитесь.
– Тогда через пару-тройку лет вся Сибирь восстанет против государя.
Капитан отделился от стены и поднял руку. Было видно, насколько тяжко ему выполнять ныне свою службу.
– Конец свидания! – крикнул он. – Прощайтесь, господа! Еще пять минут.
Князь Трубецкой прижался лицом к ограде.
– Прощай, любовь моя, – прошептал он. – Все, что произошло, моя ошибка. Я думал, что настало уж время. Слабак в наследниках, соперник – далеко от Петербурга, народ, наконец-то, готов подумать о себе. Но народ не понял меня. В нем все еще живет страх вековечный. Офицеры предали меня. С пригоршней идеалистов в России революции не сделаешь. Моя вина… И мне за нее до конца жизни каяться. Жаль только, что столько достойных людей погибнут вместе со мной. Прощай, Катенька, более уж не свидимся.
– Мы обязательно свидимся! – гордо вскинулась княгиня Трубецкая. – Даже если не здесь, то в вечности уж наверняка.
Она намертво вцепилась в чугунную решетку, изо всех сил стараясь не разрыдаться в голос. Сигнал трубы возвестил о конце свидания. Больше у них не осталось ни одной минутки лишней.
– Возвращайся к отцу! – выкрикнул Борис. Солдат ухватил его за плечи, оттаскивая от забора. – Я люблю тебя, Ниночка, я люблю тебя! Будь счастлива…
– Только с тобой… – отозвалась она. Затрясла в отчаянии ограду и зарыдала беззвучно. – Только с тобой! Я всегда буду рядом. Я молюсь за тебя, слышишь?! Мужайся, Боренька, мужайся! Я с тобой!
– Отвести заключенных в камеры! – закричал капитан. – Сударыни, ступайте по домам.
Молоденький трубач, только что давший сигнал прощания, вновь поднес трубу к губам. Мужчины ругались не по чину, женщины плакали в голос – в крепости царил адский шум.
Князь Трубецкой в последний раз кинул взгляд на жену. Во взгляде читалось неприкрытое ничем страдание и осознание поражения.
– Я хотел лишь добра, – повторил он.
– Я знаю, любимый, – отозвалась княгиня. – Но в России никогда не поймешь, что есть зло, а что – добро.
Солдаты вытеснили узников со двора. Вторая группа караульных окружила плачущих женщин. Ниночка оглянулась в последний раз, приподнимаясь на цыпочки и выглядывая Бориса.