Простился я с жителями коростеньскими, а Путята мне на прощание сказал:
– Вот это другое дело, Добрын. А то развел тут… Прощай, друже, и помни, что я твоего знака все еще жду.
– О чем это он? – жена меня спросила.
– Все о том же, – вздохнул я.
– Понятно, – сказала она. – Пойдем-ка на Святище заглянем. Мне там кое-что на дорожку сделать нужно, – и живую ворону из сумы седельной достала.
Взглянула на нее птица и каркнула зло.
– Ты поговори мне еще! – прикрикнула на нее суженая моя.
Дубку Священному мы с женой требу вознесли, Любава на Святище вороньей кровью алатырный камень окропила, Даждьбогу мы помолились и тронулись помаленьку.
– Как же ты узнала, что ноне Претич приедет? – спросил я ее, когда Коростеньский утес скрылся за деревьями.
– Ведьма же я, – сказала она просто. – Или ты запамятовал?
Что с нее взять?..
Ведьма.
30 июля 955 г.
Если кому-нибудь придет в голову спросить меня, на что похож Киев, я отвечу – на вороний грай. Сколько раз, сидя в заточении на Старокиевской горе, я мечтал о том дне, когда вырвусь на свободу и навсегда забуду, как противно кричат эти пожиратели падали, эти выкормыши Чернобога. И теперь, когда вновь услышал их противные, раздирающие душу голоса, невольно поморщился.
Шел я по майдану к терему княжескому, а сам опасался, как бы эта мерзость летучая мне на голову не нагадила.
Признали гридни, пропустили беспрепятственно. А у горницы Григорий встретил.
– Она ждет тебя, – сказал, и дверь в Ольгины покои приоткрыл.
Княгиня была одна. Она сидела возле окна на большом сундуке, и перед ней на резной подставке лежала увесистая книга. Ольга старательно водила по странице серебряной указкой и тихо проговаривала прочитанные слова на непонятном мне языке. Книга занимала ее, и она не заметила, как я вошел. Неужто это та самая Благая Весть, которую пришлось прятать в Вышгороде, когда она, промокшая и простоволосая, принесла ее мне, спасая от гнева ведуна Звенемира?
– Ты звала, княгиня?
Ольга вздрогнула и прервала чтение.
– Напугал, – она удивленно посмотрела на меня.
– Прости, – сказал я.
Княгиня отложила в сторону указку, встала, медленно подошла ко мне. Постояла немного, разглядывая меня, а затем провела ладошкой по моей щеке.
– Я звала тебя, – сказала она. – И ты явился по первому моему зову, – и вдруг прижалась к моей груди. – Я звала… – прошептала.
Я осторожно отстранил ее от себя.
– В добром ли ты здравии, княгиня?
Она на миг задумалась, усмехнулась чему-то, а потом, резко повернувшись, пошла на свое место.
– Снова вороны крик подняли. Никакой управы на них нет, – бросила она на ходу, к окну подошла и ставень прикрыла. – Сколько ни пытаюсь от чернокрылых избавиться, а все никак не выходит.