– Вот ведь не терпится ей, – усмехнулась Ольга. – Вот что, Добрыня. Я знаю, что отец твой на подворье сидит безвылазно. Пусть уж там остается, чтоб чего дурного не случилось.
– Хорошо, княгиня, – склонил я перед ней голову.
– Вот это другое дело.
– Г-г-г-а-а-а-р-р! – заграял ворон, затрепыхался и попытался от Любавы вырваться.
– Разорался, прорва! – заругалась на него жена.
В ее руках птица казалась огромной. Ворон дергался, старался извернуться и клюнуть ее своим большим клювом, но Любава цепко держала его.
– Смотри, выскользнет, – сказал я. – Лови его тогда по всей горнице. Может, лучше я перехвачу?
– Ничего, справлюсь, – ответила жена и еще крепче стиснула птицу.
– Да он у тебя обгадился, – скривилась Ольга.
– Где же Малушка запропастилась?
– Туточки я! – на пороге появилась сестренка.
Туесок с медом пьяным она зажала под мышкой, к груди прижимала увесистый мешок с просом, в одной руке держала большую глиняную миску, в другой – куриное яйцо.
– Вот, – сказала она, водрузила все это богатство на стол, достала из рукава платочек и вытерла пот со лба. – Ух, взопрела вся.
– Зачем так много-то? – сказала Любава.
– А вы мне сказали, сколько надо? – обиделась Малушка. – Я старалась изо всех сил, а вы…
– Ладно, молодец, – похвалила ее княгиня.
– А нож-то где? – спросил я.
– Здесь, – она вынула из-за пояска большой острый нож и положила на столешню.
– И правда, умница. А теперь ступай, – Любава взгромоздила ворона на стол.
– Еще чего! – сказала сестренка. – Что ж я, зазря старалась? Мне же страсть как любопытно, что вы тут делать собрались.
– Пусть остается, – велела княгиня. – Небось, не маленькая и со страху не захнычет.
– Да не поняли вы, не гоню я ее, – махнула рукой Любава. – Ступай, Малуша, да Преславу приведи. Только ты никому не говори, что мы тут делать собрались.
– Претичу передай, чтоб у дверей в горницу гридней выставил, – распорядилась княгиня.
– Ага, – кивнула сестра.
– Добрыня, ты хотел ворона подержать?
– Помочь тебе думал.
– Держи. Только крепко, а то он, зараза, сильный.
Перехватил я ворона. Жена правду сказала. Птица действительно оказалась дюжею. Я с трудом ее сдерживал, пока Любава делала приготовления к ворожбе.
Она делово налила меда в миску, достала из мешка горсть проса и сыпанула зерно на стол. Затем осторожно взяла яичко, спрятала его в ладонях, поднесла к губам и что-то зашептала. Потом положила яйцо обратно и взяла нож, наговорила и его. А тут и Преславу привели.
– Звали, маменька? – спросила растерянно девчонка и встала в сторонке, скромно опустив глаза долу.
– Видишь, Любавушка, какая она у нас тихоня, из светелки своей не выходит совсем, лишь с Малушей дружбу водит, а остальных чурается, – сказала Ольга. – Не бойся, никто тебя кусать не собирается, проходи сюда.