– Так ведь трое у меня их, – бабулька втянула носом мясной дух, сглотнула слюну, потупилась и утерла кончиком платка слезящиеся глаза.
– И где же они? – Любава кивнула мне украдкой.
Я разрезал грудинку пополам, один кус оставил на столе, а второй протянул жене.
– Так ведь двое сынов у князя в ополчении, – вздохнула бабушка. – Вы, – посмотрела она на нас с Яруном, – вижу, тоже ратники. Может, доведется повстречать Сыта да Творилу, братьев-погодков, так кланяйтесь от нас. Скажите, что я жива-здорова, а отец их, Твердило, приболел, но тоже пока крепится.
Любава между тем грудинку в тряпицу завернула да бабушке этот сверточек протянула:
– Вот, возьми. Деду дашь, да сама потом нас добрым словом помянешь.
– Я и без этого вас добром помяну. – Бабулька взяла сверток и, уже не таясь, утерла платочком глаза. – Больно дед у меня без скоромного мается.
Хозяйка спрятала сверток в деревянный ставец и вновь вернулась к столу.
– Как, ты говоришь, мужа твоего зовут? – спросил я.
– Твердило Древлянин, его люди прозвали за то, что однажды он самому князю на вече совет дал от всей Древлянской земли. Если бы не мой Твердило, может, и не побили бы мы тогда волчару Ингваря, и до сих пор варяг из нас бы кровушку пил. Вот какой у меня муж, – гордо сказала она, а потом вдруг сникла. – Раньше-то у нас подворье справное было. Двенадцать коров, да еще двух козочек держали. Масло муж не только в Коростень, но и в сам Киев возил. Туда и дочку замуж отдали… – Было видно, что хозяйка соскучилась по людям и теперь рада поговорить о своем житье-бытье.
– Дочка твоя уж не Велизара ли? – спросила Любава.
– А ты почем знаешь? – удивилась бабушка.
– Кланяться она вам велела. У них с Глушилой все хорошо. Переживают только за вас сильно. Волнуются, что из-за брани до вас добраться не могут. С нами поехать порывались, но не взяли мы их. По дорогам заставы да войско стоит. Мы-то привычные, а им в диковину. Как все это кончится, они вас к себе ждать будут. Глушила передать просил, чтоб вы подворье на сыновей оставляли, а сами в Киев перебирались.
– Дед! – обрадовалась хозяйка, мужа позвала. – Слышь, дед! Они же от доченьки нашей весточку привезли!
– Слышу, – раздался из-за печи скрипучий голос. – Я вроде как не глухой пока.
– Ты бы вышел, что ли.
– Мне и тут хорошо.
– Так ведь люди же…
– Не хочу я их видеть. Повадились по земле блукать. Лучше бы на месте сидели да жито растили, чем друг дружке кровя пускать.
– Так ведь ты же, Твердило, когда-то тоже князя на смертоубийство подбивал, – сказал Ярун.
– Дураком непутевым был, вот и подбивал, – проворчал Твердило и закашлялся.