Осы куда-то делись, а летяга по-прежнему сидит на ветке и на меня глазеет. Вроде равнодушно так глазеет, без эмоций, хотя что я понимаю в летяжьей физи-огномистике? Но стрелять в нее мне сразу расхотелось – спасибо, научен. Нарочито медленным движением подобрал я упавший автомат, повесил на плечо стволом вниз и ретировался осторожненько, бочком и мелким шагом. Осы, кажется, у летяги в подчинении – наверное, симбиоз такой. Они ей – защиту, она им… тоже что-нибудь.
Короче, ясно: не надо сердить летягу. Жутко даже подумать, что со мною стало бы, укуси меня не одна оса, а все! Э, а что же тогда выходит? Получается, что я наказан и предупрежден, но и только. Она легко могла бы убить меня, но не убила!
Похоже, она не хищница и не падальщица, зря мы пугались. Мы в ее глазах не добыча. «Сторожки» надо перенастроить, пусть себе летает…
Кошмарик выслушал меня внимательно, но перенастраивать «сторожки» отказался. Никто, мол, еще не доказал, что твоя летяга безопасна, это первое.
Кроме нее к нам на огонек может забрести и кое-что похуже – это второе.
Не стал я с ним спорить. По-моему, он моему рассказу не очень-то поверил – во всяком случае, в лес по моим следам не пошел. Ему и в поле работы хватает – собирает насекомых, ловит ящериц, смотрит, как они отбрасывают хвосты и головы, и восхищается.
После полудня – еще одно землетрясение. Я с ног полетел, но сильные толчки, к счастью, быстро кончились. Вот слабые – остались. Лежу на базальте и чувствую: содрогается подо мной земля, не желает успокоиться. Да что это за планета! Если здесь повсюду так, то «Шанс Инк.» опять вытащила пустой билет. Каких туристов сюда заманишь? Есть, правда, отвязные экстремалы, но ведь их немного. Экстремалы сами регулируют свою численность, через них человечество пытается бороться с перенаселением. Нормальный же турист любит поахать на чудеса природы из безопасного места, твердо уверенный, что при любом раскладе останется цел и невредим.
Клоп уже на ногах, считал данные с сейсмографов, запустил в обработку.
– Как оно? – вопрошаю.
– Очень мелкофокусное, – отвечает он нехотя. – Гипоцентр на глубине полутора километров. Почти точно под нами.
– Но ведь все кончилось?
– Возможно, кое-что еще даже не начиналось. Гипоцентр утреннего землетрясения находился на глубине два восемьсот. Понимаешь, что это значит?
Фыркнул я:
– Следующее землетрясение прямо на поверхности будет, что ли?
Не ответил Клоп. Вижу: решение принял. Так и есть:
– Сворачиваемся. Ночевать будем вон там, в распадке.
Не очень мне это понравилось. Во-первых, топать до вечера. Во-вторых, очень жаль бросать недостроенное жилище, пусть над ним еще работать и работать. А насчет «в-третьих» я спросил прямо: