В таком расстроенном состоянии застали жизнь в Тревелине Чармиэн и Обри, приехавшие погостить на пару недель и отпраздновать вместе со всей семьей день рождения Пенхоллоу. Ему исполнялось шестьдесят два.
Они приехали поездом в Лискерд, где их встречал на лимузине Джимми. Брат и сестра мало различались по возрасту, Чармиэн было тридцать, а Обри – двадцать восемь, они оба жили в Лондоне, но виделись там крайне редко. А теперь, встретившись по дороге в Лискерд, они сразу почувствовали тягу друг к другу и, выражаясь дипломатическим языком, создали нечто вроде оборонительного альянса против деревенских варваров – остальных членов семьи.
Оба они были шатены, лица их сохраняли черты фамильного сходства с орлиным обликом старика Пенхоллоу; Чармиэн была сложена весьма крепко и даже подчеркивала свой мужеобразный облик коротко стриженными волосами и строгой, мужской одеждой. Обри, напротив, сложения был весьма деликатного и отличался особой любовью к пёстрым пуловерам и хорошим шелковым носкам. Маленькие странности, присущие слабому полу, например, боязнь мышей, делали его еще больше похожим на женщину...
Он считался самым большим интеллектуалом в семье и успел опубликовать два романа, которые, правда, имели весьма и весьма скромный успех. Кроме того, он написал пару дюжин стихотворений в настолько современной манере, что понять их содержание и тему было делом практически невозможным. Сейчас он вместе с одним из своих богемных приятелей понемножку работал над либретто юмористического ревю. Жил он в центре Лондона, на улице Сент-Джеймс в многокомнатной квартире, которую обставил мебелью в турецком стиле. Он еженедельно ездил на охоту, а все остальное время делил между своими друзьями-артистами и друзьями-спортсменами. Один раз он решил попробовать и пригласил на одну вечеринку к себе спортсменов и интеллектуалов вместе. Интеллектуалы тихо собрались и ушли через полчаса, говоря меж собой, что Обри, очевидно, представляет собой диковинный образчик расщепления личности, раз способен водить дружбу с такими людьми, но, может быть, это-то в нем как раз и интересно, хотя бы с точки зрения психоанализа. А спортсмены, оставшиеся допивать, говорили меж собой, что если бы Обри не так любил конную охоту, то они, спортсмены, знали бы более определенно, за кого принимать этого Обри...
Чармиэн, которой удалось обрести независимость от отца благодаря вовремя скончавшейся крестной матери, завещавшей ей солидную сумму, могла оплачивать небольшую квартирку, деля ее с женственной блондиночкой, больше всего похожей на сочный розовый персик. В Тревелине лишь раз видели это неземное существо, объект страсти одинокой Чармиэн, когда она однажды привезла свою спутницу жизни в гости. Естественно, что Пенхоллоу никак не мог ни воспринять, ни тем более одобрить Лайлу Морпет, которая говорила о себе не иначе как: «Я, бедняжечка...» – словно ей было лет пять-шесть, умильно выпучивая при этом розовые губки... Нужда во вторичном показе Л аилы, таким образом, отпадала сама собой.