К тому же (как ни прискорбно теперь об этом вспоминать) мне показалось, что супруг Анюты господин Чигарев – так себе молодой человек.
Не буду говорить плохо о покойном, царствие ему небесное, пусть спит с миром, но женщину с богатым житейским опытом трудно обвести вокруг пальца. К тому же чудес проницательности не требовалось – страсть к неумеренным тратам и азартным играм Алексей особенно не скрывал, и я даже слегка опасалась, не собирается ли он бросить бедную девочку, как только раскидает по ветру ее приданое…
Впрочем, Аня выглядела настолько влюбленной и счастливой, что какое бы то ни было вмешательство в ее жизнь казалось в тот момент совершенно неуместным. Я тихо отошла в сторону, сохраняя свои выводы при себе…
Если уж ей суждено было избавиться с течением времени от некоторых иллюзорных представлений, то пусть подобный урок преподнесет судьба, а не друзья – друзьям влюбленные все равно никогда не верят.
И вот теперь имя Алексея Чигарева напечатано в списках павших на поле славы. Никак не отреагировать на такое известие с моим характером просто невозможно, стоит только представить, что происходит с бедной юной вдовой… Да, горе не заставило себя ждать! Кажется, пришло время исполнить обещание, данное Нине.
Аня замерла от ужаса, прислушиваясь к звукам на чердаке. Это были шаги, вне всякого сомнения, шаги… Кто-то ходил по чердаку, топая и скрипя сапогами.
В доме кроме Анны была только няня. Кухарка и молоденькая девушка из ближней деревни, приглашенная в качестве горничной, считались приходящей прислугой (так выходило дешевле) и ночевать отправлялись домой.
В любом случае, доведись даже слугам по какой-то причине задержаться в Привольном, вряд ли кто-либо из них глубоко за полночь поднялся в кромешной темноте на чердак и бродил бы там, грохоча и топая… Может быть, эти шаги над головой все-таки примерещились? Стыдно быть такой трусихой и бояться каждого звука в собственном доме.
Аня засветила керосиновую лампу, накинула на плечи шаль и пошла из спальни в конец коридора, туда, где узкая деревянная лестница поднималась под крышу, в мансарду, давно уже нежилую и забитую всяким ненужным хламом.
– Эй, кто здесь? – крикнула Аня в сторону чердачной двери, поднявшись на первую ступеньку. – Здесь кто-нибудь есть?
Ей никто не ответил.
Она поднялась по лестнице и отворила тяжелую дубовую дверь, которая никогда не запиралась, ведь никаких сокровищ, кроме забытой рухляди, там не было. На чердаке было тихо, темно, пахло слежавшейся пылью и мышами. Мансарда, даже без всяких незнакомцев, сама по себе казалась зловещей. Переступить порог было страшно.