Она машинально кивнула. Отец не раз говорил ей, что упрямство и вызывающее поведение... не те качества, которыми девушка может гордиться. Она не боялась бросить вызов обществу – но к чему это привело? Ее подвергли анафеме, она потеряла всех друзей – и тех, с кем выросла, и тех, с кем училась в школе. Она считала преимуществом то, что ей не нужно приспосабливаться к чужим правилам и прислушиваться к чужому мнению, но сегодняшняя забава с тыквами вдруг напомнила ей, как много радости и веселья она потеряла.
– Мне понравилось сегодняшнее соревнование, Брок. Неплохо ты придумал. – Это признание изумило Брока. Он ожидал, что ему выговорят за то, что он смущает дух ее подопечных.
– Думаю, оно всем понравилось.
В неярком свете лампы было видно, как оживилось ее лицо.
– Меня очень удивила Лорел. До этого я ни разу не видела на ее губах улыбку, – сказала Пруденс и сама улыбнулась.
– Возможно, Лорел просто чувствовала себя одиноко.
Пруденс в задумчивости прикусила губу.
– Не думаю. Мы очень хорошо к ней относимся, почти как к члену семьи.
– У Лорел был муж. Он умер, и никто ей не заменит его чисто мужского участия: дружбы, покровительства, совета.
Этого не хватало и ему с тех пор, как умерла Кэтрин, – понимания друга. Он мог рассказать ей обо всем и получить поддержку. Теперь у него этого не было.
– Может, поэтому она позволяет Слиму помогать себе?
– Скорее, наоборот, – улыбнулась Пруденс. – Это она его опекает. Он очень неповоротлив. Думаю, из-за этого у него не было ни друзей, ни подруг.
Брок притянул ее к себе. Заглянув в ее изумленные глаза, он почувствовал, что тонет в них.
– Я хочу поцеловать тебя, Рыжая, и меня ничто не остановит. – Брок вдруг понял, что говорит правду.
Сжатая в его объятиях, Пруденс не могла не только ответить, но и глубоко вдохнуть; единственное, что она была способна делать – это глядеть на его губы, раздумывая, что бы она ощутила при их поцелуе. Долго ей размышлять не пришлось, поскольку эти губы внезапно приникли к ее.
Брок без труда преодолел ее слабое сопротивление и проник ей в рот. Пруденс почувствовала, что это вторжение отдалось во всем теле. Каждое движение его рта – голодного, ищущего, жадного – пробуждало в ней глубоко дремавшие, неизведанные ощущения.
Пруденс изумилась, с какой готовностью откликнулось ее тело на эту агрессию. Казалось, что оно давно ждало его ласки. Ее руки обвили шею Брока; она запустила пальцы в его волосы и застонала, забывая обо всем на свете.
Он на миг оторвался, чтобы заглянуть в ее глаза, полуприкрытые в сладостной истоме. Новые, незнакомые ощущения, как огонь, захватили ее целиком.