– Какие у вас замечательные часы, – заметил он.
– Они мне достались от отца. Я с ними пережила трудные времена, но никогда не расставалась. Присаживайтесь. Хотите чаю?
– Нет, нет, спасибо.
– Ну, тогда давайте к делу. Мне уже приходилось иметь дело с адвокатами, – сказала она, опускаясь в кресло цвета кофе с молоком, стоявшее как раз напротив дивана Здесь все было расставлено так, чтобы не приходилось далеко ходить. Закинув ногу на ногу, она усмехнулась со значением, давая понять, что опыт общения с адвокатами был не из приятных.
– Это дело крайней важности.
– Еще бы, как все у богатых людей.
Кевин попытался улыбнуться. Он заметил бутылку бурбона в нижней части книжной этажерки, и рядом стаканчик. На дне осталось еще немного виски, что говорило о том, что в ожидании его приезда хозяйка неплохо коротала время. Кевин открыл свой "дипломат", извлекая оттуда продолговатый блокнот. Затем достал ручку и изготовился писать.
– Что вы можете рассказать об обстоятельствах смерти миссис Ротберг?
– То же самое, что уже рассказывала окружному прокурору, – монотонно отвечала она. Видимо, расспросы по этому делу уже порядком ей надоели. – Я зашла в комнату и увидела, что она лежит на кровати, как-то странно раскинув руки, – она никогда так не спала. Сперва я подумала, что у нее был сердечный приступ. Я сразу побежала к телефону, вызвала "скорую", до ее приезда пробовала делать массаж сердца, потом дозванивалась в отель мистеру Ротбергу.
– Когда вы последний раз видели ее в сознании?
– Сразу после обеда. Я немного посидела возле нее, потом она сказала, что устала, но попросила не выключать телевизор. Тогда я пошла смотреть телевизор к себе в комнату. Когда я вернулась, она была мертва.
– И в этот день вы дали ей обычную дозу инсулина?
– Само собой.
– Вы уверены, что дали ей точную дозу?
– Еще бы, – твердо сказала негритянка.
– Понятно. – Кевин сделал вид, что записывает что-то в блокнот. На самом деле все, что он там написал, было словосочетание "Глухая оборона". Хотя в ее положении ничего другого не оставалось.
– Давайте прямо к делу, Беверли. Ничего, что я вас так называю?
– Меня так и зовут.
– Да. Так вот, позвольте задать вам прямой вопрос, чтобы я не отнимал ваше время понапрасну.
Она согласно кивнула, но глаза ее подозрительно сощурились.
– Вы знаете, в чем обвиняется мистер Ротберг? Вы видели его в спальне жены, после того как вышли оттуда?
– Нет. Я сразу пошла к себе. Я же сказала.
– Та-ак. – Он сделал паузу и опять зачертил в блокноте. После некоторого колебания он продолжал: – А как насчет коробки с ампулами, найденной в спальне мистера Ротберга? У вас есть какие-нибудь предположения, как она могла туда попасть?