Нет. Никакого секса на капоте, экстрим-бонус откладывается на неопределенное время.
Придется довольствоваться порнухой с гермафродитами.
– Может…
Он все еще не готов смириться с очевидным: надменная интеллектуалка, из тех, что дают без разбора всем подсобным рабочим (расхожий сюжет, второй по популярности после порнухи с гермафродитами), его бортанула.
– Отвяньте, молодой человек, – Лора категорична.
– Я бы на вашем месте не сдавался, – вступаюсь я за дурачка.
– Ты бы лучше закрыл пасть… на своем месте.
– У нее дурное настроение. – Мне все-таки удается отвести колено Лоры от своего паха.
От дурного настроения существует универсальный рецепт, но сегодня, сейчас – он неприменим.
– Заплати за пять литров, – бросает мне Лора.
– Да, мэм.
Мы с дурачком провожаем глазами выходящую из магазинчика Лору: плечи чуть шире порностандарта, талия – чуть уже, все остальное соответствует канонам, первая сцена, первый дубль, мотор!..
– Шикарная телка! – вздыхает дурачок.
Что если «шикарная телка» вовсе не собирается ждать, пока я оплачу несчастные пять литров, к тому же она даже не сообщила марку бензина. А-98 по умолчанию? Или дизельное топливо тоже подойдет?.. Она не собирается ждать, ей нужно было просто отделаться от меня и увезти Тинатин, кто, как не Лора, способен на такую вероломную элегантность? На такое элегантное вероломство? Увезти Тинатин, сделать ручкой лошку-бэбику, выбирайся из этого зажопья сам, милый.
…Никуда они не уехали.
«Порш» стоит там же, где мы оставили его, – у колонки, крайней слева. Сама Лора – у передней пассажирской дверцы, никогда еще ее спина не выглядела такой растерянной.
– Что? – Я не узнаю собственного голоса. – Что случилось?
– Ее нет, – голоса Лоры я тоже не узнаю.
– То есть как это – «нет»?
– Она ушла… Ушла.
Выбор всегда остается за Тинатин. He-выбор, похоже, тоже. Ни мне, ни Лоре не повезло; то, что не повезло и Лоре, оказывается слабым утешением, слишком слабым, какое количество времени мы провели в чертовом магазине? Три минуты? Пять? Десять?.. Сколько бы ни провели – уход Тинатин кажется таким же иррациональным, как и ее неожиданное решение поехать с нами.
Раскатали губу, идиоты!..
Лора смеется.
Кто бы мог подумать, что между смехом и рыданиями такая короткая дистанция – не шире щели между зубов; но Лора не рыдает – смеется, надрывно, запрокинув голову, непрекращающийся дождь заливает ей рот, еще мгновение – и она захлебнется. Захлебнется. Это было актуально три, пять, десять минут назад, но сейчас не имеет никакого значения.
– Раскатали губу, идиоты!.. Садись!..