– Вы не понимаете, это идеальная возможность, – возразила Ретанкур. – Техника судьи не годится для города. Убить жертву, спрятать тело, привести в нужное место одурманенного козла отпущения – всего этого в Париже он сделать не мог. Судья всегда действовал в сельской местности. Командировка в Канаду предоставила ему редкий шанс.
– Возможно, – сказал Адамберг, не отрываясь от разглядывания ладоней.
– Есть кое-что еще. Снижение умственных способностей.
Адамберг взглянул на лейтенанта.
– Скажем так, уход с ринга. Смена ориентиров, потеря навыков, ослабление рефлексов, разрушение структуры. В Париже было бы практически невозможно заставить людей поверить, что комиссар полиции, выйдя однажды из конторы, взял да и поддался смертоносной ярости.
– На новом месте человек меняется и действует по-иному, – грустно подтвердил Адамберг.
– В Париже никто не назвал бы убийцей вас. Там – да. Судья воспользовался случаем, и у него получилось. Вы читали в досье ККЖ о «растормаживании неосознанных стремлений». Великолепная задумка при условии, что удастся подкараулить вас в лесу – одного.
– Он хорошо меня знал, когда я был ребенком и до восемнадцатилетнего возраста. Он мог вычислить, что я пойду ночью гулять. Все вероятно, но ничто не доказано. Ему необходимо было узнать о поездке. Но я больше не верю в версию о шпионе.
Ретанкур расплела пальцы и начала разглядывать свои короткие ногти, как будто сверялась с шифровальным блокнотом.
– Должна признать, у меня концы с концами не сходятся, – раздраженно сказала она. – Я говорила с каждым, бродила, как невидимка, из комнаты в комнату. Никто не считает, что вы могли убить ту девушку. Обстановка в отделе неспокойная, напряженная, все говорят обиняками, как будто чего-то ждут. К счастью, Данглар оказался отличной заменой и поддерживает спокойствие. Вы больше в нем не сомневаетесь?
– Нисколько.
– Оставляю вас, комиссар, – сказала Ретанкур, убирая термос. – Машина уезжает в восемнадцать часов. Я найду способ передать вам бронежилет.
– Мне он не нужен.
– Я вам его передам.
– Черт побери! – то и дело восклицал Брезийон, возбужденный экскурсией на кладбище. Они возвращались в Париж. – Восемьдесят килограммов песка. Он был прав, черт возьми.
– Такое с ним часто случается, – откликнулся Мордан.
– Это все меняет, – продолжил Брезийон. – Теория Адамберга обретает реальность. Тип, симулирующий свою смерть, не ягненок. Старик все еще функционирует, в его активе двенадцать убийств.
– И последние он совершил в возрасте девяноста трех, девяноста пяти и девяноста девяти лет, – уточнил Данглар. – Вам это кажется возможным, господин окружной комиссар? Столетний старик тащит по полям свою жертву и ее велосипед?