Переубедить Уинифред невозможно. Как занесенный нож мясника.
– У тебя уже есть кандидатуры? – спросила я.
– Ничего определенного, но я над этим работаю, – живо откликнулась она. – Многие хотели бы породниться с Ричардом.
– Не слишком утруждайся, – пробормотала я.
– О, но если не я, – проговорила Уинифред весело, – что же будет?
– Я слышала, ты вывела Уинифред из себя, – сказала я Лоре. – Довела её до белого каления. Проповедовала свободную любовь.
– О свободной любви речи не было, – сказала Лора. – Я только сказала, что брак – отживший институт. Ничего общего с любовью не имеет, вот и все. Любовь отдает, брак покупает и продает. Нельзя заключить договор на любовь. И ещё, что на небесах браков не бывает.
– Мы ещё не на небесах, – ответила я. – Может, ты не заметила. В общем, ты на неё нагнала страху.
– Я только сказала правду. – Она чистила ногти моей ногтечисткой. – Теперь она, наверное, будет меня знакомить. Вечно всюду лезет.
– Она боится, что ты испортишь себе жизнь. Я хочу сказать – если предпочтешь любовь.
– А твой брак не испортил тебе жизнь? Или ещё рано судить? Я оставила её тон без внимания.
– Ну и что ты думаешь?
– У тебя новые духи? Ричард подарил?
– Насчет брака.
– Да ничего. – Сидя за моим туалетным столиком, она расчесывала длинные волосы. В последнее время она больше занималась своей внешностью; одевалась довольно стильно – в свою одежду и в мою.
– Хочешь сказать, не особо об этом думаешь?
– Да я вообще об этом не думаю.
– А может, стоит, – сказала я. – Может быть, стоит выкроить ми нуту и подумать о будущем. Нельзя же провести жизнь вот так.., – Я хотела сказать ничего не делая, но это была бы ошибка.
– Будущего не бывает, – отозвалась Лора. Она завела привычку говорить со мной так, будто я младшая сестра, а она старшая; будто следует мне что-то разъяснять. И тут она сказала странную вещь: – Если бы ты была канатоходцем и шла над Ниагарским водопадом с завязанными глазами, о чем бы ты больше думала – о толпе на том берегу или о своих ногах?
– О ногах, наверное. Если можно, оставь в покое мою расческу – это негигиенично.
– Много думать о ногах – упадешь. Много о толпе – тоже упадешь.
– Так о чем же надо?
– Когда ты умрешь, расческа по-прежнему будет твоя? – спросила Лора, искоса рассматривая в зеркале свой профиль. Отражение глядело хитро – нетипично для Лоры. – Владеют ли чем-нибудь мертвые? А если нет, то почему расческа сейчас «твоя»? Из-за твоих инициалов? Или твоих микробов?
– Лора, не выпендривайся!
– Я не выпендриваюсь. – Она положила расческу. – Я думаю. Ты никогда не видишь разницы. Не понимаю, как ты можешь слушать Уинифред. Все равно, что слушать мышеловку. Без мыши, – прибавила она.