Вот такими приятными вещами она будет заниматься, ожидая его.
Она купит радио, подержанный жестяной приемничек, в ломбарде; будет слушать новости, чтобы всегда быть в курсе. И ещё у неё будет телефон, он ей надолго понадобится, хотя никто ей не позвонит – пока не позвонит. Порой она будет поднимать трубку – послушать гудок. Или голоса на спаренной линии. В основном, женские: кулинарные рецепты, погода, покупки, дети и отсутствующие мужчины.
Но, конечно, ничего этого не происходит. Или происходит, только этого не видно. Происходит в другом измерении.
Слепой убийца: Телеграмма
Телеграмму принес, как обычно, мужчина в темной форме, с лицом, на котором ни намека на радостные вести. Их, когда берут на работу, учат такому выражению – отстраненному и скорбному, точно темный пустой колокол. Точно закрытый гроб.
Телеграмма пришла в желтом конверте с прозрачным окошечком, и говорилось в ней то же, что обычно в них говорится – словами, что доносятся издалека, словно их произносит незнакомец, незваный гость, стоящий в дальнем углу длинной пустой комнаты. Слов немного, но все отчетливы и внятны: сообщаем, погиб, сожалеем. Осторожные, безучастные слова, а за ними скрытый вопрос: А вы чего ждали?
Это что? Кто это такой? – говорит она. Ах да. Тот человек. Но почему извещение прислали мне? Я вряд ли его ближайшая родственница!
Родственница? – говорит кто-то из них. А у него есть родственники? Это сказано как шутка.
Она смеется. Я тут ни при чем. Она комкает телеграмму, не сомневаясь, что они уже тайком прочли, прежде чем отдать ей. Они читают всю почту; это само собой разумеется. Она садится, слишком резко. Простите, говорит она. Мне как-то не по себе.
Вот возьми. Это тебя взбодрит. Выпей – будет лучше.
Спасибо. Я тут ни при чем, но все равно шок. Прямо дрожь пробирает. Она ежится.
Успокойся. Ты как-то побледнела. Не принимай близко к сердцу.
Может, это ошибка. Может, перепутали адрес.
Вполне. А может, он сам это подстроил. Пошутил, так сказать. Парень со странностями, насколько я помню.
Судя по всему, это мягко сказано. Какая гнусность! Будь он жив, ты могла бы в суд на него подать.
Наверное, хотел, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Это на них похоже. Все завистливы. Собаки на сене. Пусть это тебя не тревожит.
Как ни посмотри, ничего хорошего.
Хорошего? Что тут может быть хорошего? В нём никогда не было ничего хорошего.
Думаю, надо написать его начальнику. Пусть объяснится.
А он-то откуда знает? Не он посылал телеграмму, а какой-то местный мелкий чин. Они берут адреса из документов. Тебе скажут, что вышла путаница, – и не первый раз, насколько я знаю.