– Послушайте, – сказал Майкл. Хотя собеседник несколько дней назад недвусмысленно угрожал убить его, Майкл не мог не восхищаться тем, как мужественно и красиво мистер Хеггенер принимает свою судьбу. Стоическая безысходность его рассказа о последнем спуске тронула Майкла. Сторз понимал, что и его самого ждет последний спуск, и ему необходимы будут слова утешения, как необходимы они сейчас этому человеку, который их совсем не просит. – Школа платит мне за полный рабочий день. Ваша жена катается только после ленча, и то не всегда. Я охотно составлю вам компанию. Вы же знаете – на лыжах обо всем забываешь.
Хеггенер кивнул:
– Да, верно. Когда сидишь с утра до вечера укутанный по шею пледом и беспокоишься лишь о том, чтобы в комнате, пахнущей больницей, не было сквозняка, невольно станешь думать о могиле. И правда, что мне терять? – В его голосе зазвучала радость. – Если завтра погода не испортится, я приму ваше предложение. У меня в чулане остались лыжи и ботинки. Сам не знаю, почему я их сохранил, возможно, именно для такого случая. – Он вздохнул. – В моем возрасте, при моем здоровье трудно оставаться оптимистом, но не следует забывать, что порой случается непредсказуемое и в твою жизнь входят новые, удивительные люди – в общем, не все надежды обречены на крах. – Он посмотрел на небо. – Завтра будет солнечно. – Хеггенер молодо, задорно засмеялся. – Ева огорчится.
– Почему?
– Будь ее воля, она посадила бы меня в теплицу и не выпускала из нее. Она хочет, чтобы я протянул подольше. Не могу сказать, что я разделяю ее желание.
Они уже шли по городу в направлении дороги, ведущей к гостинице. Хеггенер приветствовал взмахом трости торговцев, стоявших перед своими лавочками, а проходя мимо двух женщин с колясками, он коснулся рукой полей шляпы. Казалось, тут все знают Хеггенера, люди тепло улыбались и говорили, что они рады его возвращению.
– В Америке, – заметил Хеггенер, – маленькие города – последний бастион корректного поведения. Вражда может длиться на протяжении многих поколений, но каждый понимает, что он живет среди людей и должен вести себя соответственно. Они необразованны, не разбираются в искусстве, но умеют держаться с достоинством. Конечно, городская пожарная команда, укомплектованная водителями, семьи которых не разговаривают друг с другом еще с девяностых годов прошлого века, – не самое большое достижение американской демократии.
Они вышли за черту города и оказались в смешанном лесу, где среди берез росли чахлые сосенки. Снежные шапки на деревьях медленно подтаивали в лучах солнца и время от времени падали на просеку.