Наверное.
Не заметили мы и того, что в самый разгар ночи заглянул в окно сакли черный лупоглазый монах в странном – в обтяжку – капюшоне, с раздутым носом.
Не заметили. И немудрено. Судя по бочонкам, я себе дополнительных лет двадцать пять жизни уже гарантировал – по Анчарову счету: год за литр.
Следующим днем, едва устойчивый утренний ветерок (пассат, муссон, бриз? – покажите мне человека, который знает между ними разницу) согнал со склонов туман и утопил его в море, Анчар на джипе уехал в город. Вита и Мещерский недалеко от берега пытались освоить виндсерфер: по очереди опрокидывались, плюхались в воду, отфыркивались и не давали покоя своим беззаботным смехом черным монахам, и без того утомленным ночным перетаскиванием черепов.
А Серый мышкой шмыгнул в саклю. И осторожно перетряс ее до основания. Даже портрет Сталина осмотрел.
Сложность была в том, что я не знал даже приблизительно – что я ищу. Что за конверт? Каковы его размеры и конфигурация?
Поди туда, не знаю куда. Отыщи то, не знаю что.
Если в конверте чек на миллион баксов, это одно: узкий, тонкий. Если пакет документов, то это уже совсем другое – книга о вкусной и здоровой пище. А ну как это любовная записка, компрометирующая главу государства? Или солдатский треугольник военных лет, где описывается позорное поведение на фронтах нынешнего ведущего безупречного демократа? Или серия порноснимков, бескомпромиссно иллюстрирующих голубые развлечения члена правления самого влиятельного в мире российского коммерческого банка. Или пластинка необыкновенно драгоценного стратегического сплава. Или кассета. Или дискета. Или листок с шифром. Или два таких листка…
Не знаю, куда. Не знаю, что.
Ничего, я таки отгадаю эту мелодию из семи нот…
Кое-что интересное я в сакле все-таки обнаружил. Ящик гранат, например. Правда, без запалов. И семь зарубок на прикладе карабина (разные зарубки – в разное время сделанные и разными ножами). И другие глубоко интимные вещи – чуть ли не скальпы бывших врагов и мстительно высушенные головы. Но никакого конверта. Ничего похожего.
Грустный и неудовлетворенный, я побрел на берег. И вовремя. Мещерский с Витой уже вытащили серфер на песок и целовались над его обломками.
– Хотите сплавать за амфорами? – предложил мне Мещерский, с великой неохотой разжимая объятия.,
Что ж, понять его было нетрудно. Однако – мне бы ваши заботки.
– Я знаю одно местечко, – продолжал Мещерский, – где после шторма можно хорошо поживиться. Там неглубоко, и приволнении песок на дне перемещается, и кое-где амфоры вымывает из него. Попадаются отличные экземпляры, вы видели у меня в кабинете? В некоторых даже вино сохранилось. Сплаваем?..