Стен, кстати, было всего три – четвертая, распахнутая во всю ширь, представляла собой тонкую зеленую занавесь, за которой угадывалась открытая веранда, а за ней открытое море.
Анчар что-то переставил на столе, налил в бокалы вино и вышел, ступая легко и бесшумно.
Мещерский поднял бокал:
– С приехалом, как говорит Арчи. Я не пью за наше знакомство, так как заочно оно уже давно состоялось, не правда ли? Как говорится, взаимно наслышаны, батенька…
Он еще, однако, и мысли читает.
– …Чтобы дальнейшее прозвучало более убедительно, предлагаю вам взглянуть на этот интересный документ, составленный усилиями ваших милицейских коллег. – Мещерский взял со столика у кресел кожаную папочку с красивыми уголками, вынул из нее и лукаво протянул мне не сколько скрепленных листков. – Догадываюсь, что отчасти он вам знаком.
Я взял листки. Еще бы! – краткая творческая биография Серого, стало быть. Добро и зло, сотворенные им, на постоянно колеблющихся весах бытия.
Небрежно просмотрев досье, я скромно потупился, но нахально спросил:
– Это что, упрек? Угроза?
– Ни в коей мере, – поспешил с достоинством и тактом объясниться Мещерский. – Это констатация и некоторое недоумение: почему вы до сих пор живы?
– А очень хочется, – с наивной простотой признался я, понимая, куда он клонит, и отдавая должное его бандитской деликатности.
– Как видите, претензий со стороны моих бывших коллег к вам очень много. Счета вам предстоит оплатить достаточно крупные. – Он помолчал. – Один из них вам был предъявлен сегодня. Однако, если наше сотрудничество будет плодотворным, оплату значительной части их я смогу взять на себя.
– Нельзя ли поближе к делу? – Мне не терпелось выбраться из этого красивого, но явно обреченного дома.
Бесшумно возник Анчар, переменил приборы, вновь наполнил бокалы и растворился.
– Вы, наверное, знаете, – продолжил Мещерский, – что я отошел от дел. И надеялся дожить здесь спокойно, в обществе самых близких… и дорогих мне людей.
Скорее всего двоих – этого Архара и незримой женщины…
– …Однако с некоторых пор я вдруг стал чувствовать какое-то постороннее внимание. Я бы даже сказал – враждебное…
– Что-нибудь конкретное? – Мне стало немного интересно.
– Абсолютно ничего. Но что-то я чувствую. Может быть, оно еще и не здесь. Не исключаю, что оно еще не началось, а только задумывается… Но мне это уже мешает. Не пугает, не тревожит, а мешает. Я этого не люблю. И не привык.
– У вас прекрасный телохранитель.
– Да, Арчи беззаветно предан мне. Он силен, умен, ловок, он обладает всеми прекрасными качествами, присущими мужчинам его народа, но он не профессионал, он исполнитель, хотя и безупречный. А здесь требуется человек с определенным опытом, творческий, с инициативой…