Я стоял на палубе, когда это происходило. И так как не стоит никогда терять удобного случая, то в эту же ночь решил унести несколько коробок какао. В ближайшей гавани можно было выручить за них пару шиллингов или обменять на табак.
Я стянул пять коробок и зарыл их в угольной яме.
При смене я сказал Станиславу:
–Ты знаешь, что у нас есть какао? «Честная профессия». Недурно бы несколько шиллингов положить в карман. Как ты думаешь, Станислав?
–Какие там шиллинги? Если б это было какао. Но ведь это только зерна какао, и если ты не сможешь продать подходящей мельнички, тебе не дадут ни одного пенса за них.
Это показалось мне подозрительным. Станислав, значит, думал уже о «честной профессии». Наверное, он уже открыл один ящик, когда второй висел на подъемном кране.
Я тотчас же отправился к угольной яме и открыл одну коробку. Станислав был прав. Это были зерна какао. Очень твердые, с медными гильзами. В другой коробке - то же самое. В третьей, четвертой, пятой - то же самое. Я снова хорошенько закрыл их и отнес обратно в ящики. Арабские и марокканские зерна какао интересовали меня очень мало; подходящие мельнички, в случае, если бы они и были у нас на борту, я бы, конечно, не мог унести с корабля.
Только шкипер мог зерна какао обратить в порошок. Он делал это двумя способами. Он мог совершить это чудо тем, что оставлял жестяную коробку в ящике, и тем, что брал коробку в руки. Он был мастер в черной магии. Да, сэр.
Мы шли в Триполи, и это был дьявольски тяжелый рейс. Мы метались по кочегарке, как одержимые. В свободные минуты, валяясь на угольной куче, чтоб отдышаться, я взглядывал на маленькую стеклянную трубочку, которая может так беспощадно поглотить взрослого моряка, если ей только вздумается. При этом я задавал себе вопрос: смог ли бы я закрыть клапан трубочки, если бы ей вздумалось пуститься в пляс?
И я ответил себе: нет. Но кто может знать, что он сделает в тот момент, когда будет уже слишком поздно ставить вопрос, а нужно будет решить его быстро, не рассуждая, в тот момент, когда вы забудете даже, что этот вопрос вообще существует. Кочегар ведь может остаться там и не успеет уйти. А бросить кочегара, чтобы потом всю жизнь слышать его крик:
«Пиппип! Пиппип! Я обварился! Вытащи меня отсюда, Пиппип. Я ничего не вижу, мои глаза сжег кипящий пар. Пиппип, скорей. Или все будет кончено. Пип-пип-п!»
Ну попробуй-ка оставить кочегара. Конечно, пойдешь, если даже будешь знать наверняка, что останешься там…
Но, может быть, я и не пойду? Почему? Моя жизнь ведь тоже имеет какую-то ценность.