– Ну, не помнишь и не надо! – попыталась успокоить ее Настя, но та не слушала:
– Вот вылетело из головы, и все. Нож был у меня, а зачем он был – не помню. Я так и следователю говорила. А вот сейчас, когда меня саму порезали, я, знаешь, вспомнила. Не знаю, как так получилось, но теперь помню все. Меня к ней притиснули, повалили на снег. И эта стерва – что я ей сделала?! – как схватит меня за волосы! Морда крысиная! Больно было – сил нет! А этот чертов нож у меня под боком лежал. Ну, клянусь – все само вышло!
– И у меня тоже… Само… – еле слышно призналась Настя.
– Она сволочь была, нечего ее жалеть, – резко сказала Ксенька. – Все из-за нее. Да и Лерка виновата. Это же она тогда захотела остаться потанцевать после выступления. Мне вообще надо было домой. Ты говоришь, Лерка умерла?
– Умерла.
– Я тоже умру. Вот глупо получается… – Ксения, видно, устала. Она снова закрыла глаза и отвернулась к стене. – Ладно, иди. Не приходи больше. И скажи там сестре, что мне больно! Где она шляется?! Пусть укол сделает.
Настя молча встала и вышла из палаты.
Дома ее сразу разоблачили. Как только открылась заново обитая дверь, мать принюхалась и изумленно спросила:
– Чем это от тебя несет?!
– А чем? – Настя понюхала рукав блузки и поморщилась. Все одежда крепко пропахла больницей. Врать ей не хотелось, и она уклончиво сообщила, что навещала в больнице беременную подругу из магазина.
– Ладно, – мать сменила гнев на милость. – Иди поешь. Кажется, с обменом наладится. Я же говорила – всех отпугивала дверь!
***
Но по-настоящему обмен наладился только в середине мая. Насте казалось, что время тянется очень медленно. Может, потому, что ничего страшного с ней больше не происходило. Мать бегала по инстанциям, собирала документы для обмена. Отец искал работу для Насти. Настя занималась воспитанием сына. Они несколько раз ходили в зоопарк, в Парк Горького, катались по Москва-реке на прогулочном теплоходике. Потом прогулки кончились – Настя занялась упаковкой вещей. Близился переезд.
Витя нагрянул внезапно – без предупреждения, без звонка. Настя выскочила в коридор с бечевкой в зубах, пытаясь отлепить с пальцев ленту скотча.
– Привет, – парень бочком протиснулся в квартиру. – Надеюсь, можно?
Настя почему-то покраснела. Но не от смущения, а от неприязни. Зато мать среагировала приветливо. Она провела блудного зятя на кухню, усадила, предложила чаю.
– Я хочу с Настей поговорить, – признался тот, отказавшись от угощения.
– Ты что – алименты принес? – поинтересовалась Настя, когда мать оставила их наедине.
– Не в алиментах дело, – Витя достал бумажник. – Я, конечно, готов помогать…