— У нас были тогда проблемы с вашим союзником — каганом Великой Степи,-холодно сказал Чжоу. Мое уважение к этому человеку все росло: тот, кто знает прошлое, достоин будущего.
— И получили союз «черных халатов» с тибетцами и еле удержали границу. И еще чуть не получили налет Кутайбы на Аньси, и если бы он, кстати, не был убит… Но не будем об этом. А где вы были семнадцать лет назад, когда правитель Чача звал вас на помощь, а ваш император ему отказал?
— Он опять воевал с каганом и окончательно разбил его через несколько лет — он не мог воевать одновременно с кем-то еще, — с легким раздражением ответил Чжоу. — Но каган больше не представляет угрозы…
— Но дело даже не в этом, — отмахнулся я. — Моя страна не выдержит еще одной войны, господин Чжоу. Мы — страна воды среди пустынь. Один уничтоженный канал — и десятки крестьянских хозяйств просто исчезают с лица земли. Сотни таких хозяйств уничтожены — и исчезает целый город. Стотысячная армия, проходящая как песчаная буря по нашим землям, даже без единой битвы, — и этих земель нет. Многим кажется странным то, что мы, согдийцы, часто сдаемся завоевателям, то одному, то другому. Но вы же были на окраинах нашей земли, вы могли бы почувствовать ее.
Мы воюем по-своему. Кстати, господин Чжоу, как вы считаете, победит ли ваша армия в этом… Втором великом походе?
Наш разговор достиг той стадии, когда каждое слово весило чрезвычайно много. И ровно столько же весила длинная пауза, во время которой господин Чжоу смотрел на меня, не шевелясь и не мигая, — он будто превратился в живую статую Учителя Куна в алтаре.
— Я ничего не знаю о таком походе, — выговорил он наконец.
Я молчал, пораженный. Просто так подобные фразы не произносятся. Он мог, в конце концов, позволить себе и промолчать.
Человек, чьей работой было знать все о землях, лежащих за границей империи, и о гостях из этих земель в столице и других городах, не мог не знать о походе, который, как мне уже точно было известно, как минимум активно обсуждался. А если он не знал о нем, это означало…
Это означало, что мне сейчас зачем-то передали информацию огромной важности, и нужно было хотя бы это оценить.
— Мне очень неудобно спрашивать вас об этом, — негромко сказал я. — Но ведь такие вещи не могли планироваться без одобрения высших чиновников государства, а вы…
— Император немолод, — как бы между прочим бросил господин Чжоу и отвлекся на мгновение, перекладывая какую-то бумажку.
Было чрезвычайно тихо, жарко и душно. Большой песчаный двор был все так же пуст, хотя там, где располагались следующие дворы, за галереями, явно шла какая-то жизнь. Но ни одна душа, с оружием или без, так и не показалась в этом, первом, дворе. Мы с господином Чжоу напоминали, наверное, рисунок тушью — два поэта обсуждают свои стихи под деревом в каких-нибудь восточных или южных горах.