С санитаром Егорычем прощание произошло в вестибюле нового корпуса, куда за ним явился сопровождающий. Увидев его, молодой человек аккуратно, но внимательно глянул по сторонам и как бы случайно провел рукой по груди, на секунду задержав ее на уровне внутреннего кармана пиджака. Егорыч-Лука так же незаметно для окружающих медленно опустил веки. Кроме Петра, этот немой диалог не заметили ни Лидия Анфимовна, ни Флюра Сабитовна.
Егорыч проводил Петра и сопровождающего до машины, стоящей у проходной. Там, вдалеке от чужих глаз, молодой человек передал санитару плотный конверт, который тот небрежно сунул в брючной карман.
— Ты, парень, когда во всем разберешься, не обижайся, — отведя в сторону глаза, сказал Егорыч. — Так уж получилось... Пришлось по понятиям с тобой решать. Перетерли мы с Бурым, решили, что лучше пусть так, чем без толку валяться на шконке в психушке. В общем, береги себя, парниша!
Почему «лучше пусть так», Петр узнал тем же вечером. Его из психдиспансера повезли не на вокзал для транспортировки в столицу, а доставили в недалекий пригород, где на берегу озера располагался двухэтажный уютный пансионат с открытыми лоджиями по всему фасаду. Петра поселили в комнатке гостиничного типа. В ней, кроме кровати, встроенного шкафа и крохотного холодильника «Саратов», был еще письменный стол, на котором стоял телевизор «Грюндик». Туалет и душ в номере отсутствовали и находились, согласно нормам страны победившего социализма, в конце коридора. А в начале его, как и внизу, на входе, расположились хмурого вида парни, по габаритам и типу схожие с Коляном и Винтом.
Улыбчивый сопровождающий сдал Петра с рук на руки тому, что сидел внизу, нижний — передал верхнему, который и привел его в номер. Все процедуры проходили в относительном молчании, если не считать коротких реплик и междометий «держи бумаги», «шагай» и «угу». Похоже, неприветливый персонал пансионата был в курсе его прибытия и не высказывал ни удивления, ни интереса к новому постояльцу.
Верхний хмурый молча завел Петра в номер и лишь буркнул:
— Располагайся.
Еще он вытащил и положил на стол сигареты «Кент» и спички, а из холодильника достал минералку. Видимо, его проинструктировали, чем надо обеспечить Петра. Еще парень лаконично выдал, что ужин в восемнадцать часов и он его отведет в столовую. После этого секьюрити покинул номер. Петр автоматически отметил, что дверь на ключ не была заперта, что должно было означать его относительную свободу перемещений.
Более того, дверь на лоджию открывалась, чем он не замедлил воспользоваться. Петр вскрыл пачку, достал и прикурил сигарету и вышел наружу. Подходила уже середина октября, однако погода все еще стояла солнечная и достаточно теплая. Деревья на склонах, сбегавших к озеру, уже зажелтели и забагровели. Воздух был чистым, густым и почти недвижным. Пахло сухой травой, листьями и близкой водой. Мимо лоджии проплыла длинная спутанная паутинка. Она аккуратно обогнула стену, зацепившись краем за бетон, однако сразу оторвалась и поплыла дальше. «Бабье лето? — совсем неожиданно задал он себе вопрос и подтвердил пришедшее к нему определение: — Бабье лето...»