Азамат атаковал соперника с настойчивостью и монотонностью автомата, потихоньку тесня его. А вот и ноги в ход пошли — голень раз-другой пробила по бедру. Только ощущение такое, будто дубовое полено по металлу врезало.
Петр, казалось, лишь пассивно защищался, редко огрызаясь отдельными выпадами. Казалось, все так и есть, однако Азамат чувствовал, что ни один его удар не причинял противнику ни малейшего вреда — так мастерски они были парированы. Зато редкие и, как казалось со стороны, совсем несерьезные уколы — контратаки Петра, чувствительно сотрясали тело соперника.
Удар гонга, извещающий о конце первого раунда, развел бойцов. Леон, приняв капу и брызнув в рот Петру воды, стал обмахивать его полотенцем.
— Как ты? — деловито спросил он.
— Нормально, — сухо ответил Петр.
— Есть мысли? — коротко поинтересовался о дальнейшем построении боя Леон.
— Есть чувства, — доложил Петр.
— Понял, — не стал вдаваться в подробности замыслов Петра бывший легионер.
Звук гонга вызвал бойцов на середину десятиугольника. Горец вновь ринулся в лобовую атаку. Петр, как и раньше, легким пируэтом скользнул по кругу. Азамат ринулся за ним. Очередное почти балетное па — и опять гибкое тело ушло от молотобойных ударов противника.
Рисунок танца менялся, но суть оставалась прежней: молодой боец нападал, старый — мастерски ускользал от него. Зал возмущался, свистел, гудел, ругался и требовал зрелища. И получил его.
Неожиданно для зрителей, а главное — для Азамата и самого себя, Петр опустился на корточки и уперся руками в пол. Его тело напружинилось и быстрым маятником заходило из стороны в сторону. Прыжок вправо, вверх... звериный оскал зубов... «Боевая техника обезьяны», — констатировал мозг, а мышцы клеточной памятью сообщили, что они прекрасно владеют этим сложным и специфическим стилем борьбы.
Разновеликими непредсказуемыми прыжками рыская вдоль сетки, Петр пошел по кругу, обходя изумленного горца. Зал притих. Подобного зрелища он еще не видел.
В движении Петр внимательно наблюдал за парнем. Он различил, как первоначальное удивление в глазах Азамата сменилось холодным и злым недоверием к происходящему. Петр уловил в гримасе, пробежавшей по лицу парня, снисходительность к ужимкам и прыжкам противника.
«Настоящий мужчина так не дерется», — прочитал он мысли горца и усмехнулся: — «Зелен ты, вьюноша. Мужчина дерется, чтобы победить. А как он это сделает — неважно. Ты умеешь сражаться на ринге, но не ведаешь, что такое настоящий бой, где поражение — смерть. И не знаешь, какой страшный зверь обезьяна...»