– Что ж, если вопросов больше нет...
Ему оставалось сказать всего два слова: "Пресс-конференция окончена", и тогда Оловянников с его вопросом остался бы, что называется, при своем интересе. После этих слов Чумаков имел полное право не отвечать на вопросы и даже их не слышать: у вас было достаточно времени, господа, а теперь извините, пресс-конференция* окончена, меня ждет работа...
– Прошу прощения, еще один вопрос, – не дав ему произнести эти заветные слова, выкрикнул Оловянников.
– Да, – неохотно сказал Павел Кондратьевич, голосом и всем своим видом выражая подчеркнутую неприязнь, – слушаю вас. Только покороче, если можно, у меня очень много работы.
– Что вы скажете о связи депутата городского собрания Багдасаряна с находящимся в международном розыске за торговлю наркотиками Эдуардом Хачатряном, который, по некоторым данным, в течение последних трех дней проживал в доме Багдасаряна и был найден сегодня утром убитым за городом, в районе старого маяка?
– Что? – с трудом выдавил из себя Павел Кондратьевич. – Как вы сказали?
Очкастая физиономия Оловянникова вдруг расплылась у него перед глазами. Он на мгновение зажмурился, а потом справился с нахлынувшей слабостью и оглядел журналистов. Те лихорадочно строчили в блокнотах, низко опустив головы; диктофоны шуршали, камеры снимали, и софиты по-прежнему заливали зал своим ослепительно белым светом.
– Вместе с Хачатряном найдены тела пяти человек, трое из которых числились сотрудниками принадлежащего Багдасаряну оздоровительного комплекса "Волна", а четвертый был его помощником – я имею в виду, помощником депутата. В связи с этим не кажется ли вам, что можно говорить о возможной причастности Багдасаряна к торговле наркотиками?
Павел Кондратьевич молчал целую минуту. Со стороны могло показаться, что он обдумывает ответ, в то время как на самом деле он просто боролся с желанием вскочить и трусливо выбежать за дверь. Торговля наркотиками... Павел Кондратьевич впервые слышал о каком-то Эдуарде Хачатряне; более того, он впервые слышал, что на старом маяке найдены какие-то трупы. Но сомневаться в том, что Оловянников говорит правду, не приходилось: этот подонок никогда не лгал и не пользовался непроверенной информацией.
– Простите, – сказал Павел Кондратьевич, когда всем, включая его самого, стало ясно, что пауза чересчур затянулась, – я не знаю, откуда у вас такая информация... – Он снова замолчал, осознав, что повторяется. – Я действительно впервые об этом слышу, а значит, не могу давать никаких комментариев... Извините, мне что-то нехорошо...