Увидев на пороге мэра, полковник поспешно положил трубку и вскочил. Сидевший за столом кавказец слегка привстал, изобразив на своей маловыразительной физиономии горячую радость от встречи с большим начальством. Правда, едва оторвав от кресла зад, он тут же плюхнулся обратно и руку мэру пожимал уже сидя, на что продолжавший торчать посреди кабинета полковник смотрел с плохо скрытым неодобрением и завистью.
– Павлу Кондратьевичу мое почтение, – нараспев проговорил Аршак. – Сколько лет, сколько зим! Почему редко заходишь, дорогой? За здоровьем следить надо, губернатор должен быть в хорошей форме!
– Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, – усмехнувшись, ответил мэр. – Дела, Аршак, дела! Курортный сезон, пропади он пропадом! Скорей бы уж зима, что ли, а то, как моя бабка говорила, лоб перекрестить некогда.
Он повернулся к начальнику милиции. Пока мэр разговаривал с Аршаком, полковник Скрябин успел насухо вытереть потную ладонь носовым платком и теперь, подобострастно улыбаясь, протянул ее Павлу Кондратьевичу. Чумаков пожал протянутую руку и сказал, даже не пытаясь скрыть звучавшие в голосе покровительственные, слегка раздраженные нотки:
– Здравствуй, Петр Иванович. Прохлаждаешься?
– Никак нет, – принимая позу, которая здорово смахивала на строевую стойку "смирно", ответил полковник. – Заехал по делу. Поступил сигнал, ждем результатов проверки.
– Какой сигнал? – нахмурился Чумаков. – Что у тебя опять не слава богу?
– Виноват, Павел Кондратьевич, – слегка наклонив лысую голову, отчего под подбородком у него образовался толстый жировой валик, похожий на старинное жабо, сказал Скрябин. – Вы сами распорядились докладывать обо всех подозрительных лицах, которые... Ну, вы помните. Я счел, что об этом лучше доложить здесь, подальше от посторонних ушей.
– Ты счел, – проворчал мэр, всем своим видом выражая недовольство. – Что-то вы все в последнее время стали чересчур самостоятельные, полюбили решения принимать. Не успеешь оглянуться, а за тебя уже все решено и телефонограмма на столе лежит: дескать, давай-ка, господин мэр, бросай свои дела и приезжай по-быстрому... Скоро повестки присылать начнешь, а, полковник?
– Виноват, – глядя ему в переносицу, негромко, но четко ответил полковник. Видно было, что виноватым он себя не считает, но спорить с начальством не собирается, а собирается, напротив, переждать начальственное раздражение, как непогоду.
– Дело тонкое, дорогой, – вступился за полковника Аршак, который наблюдал за этой сценой с деланым равнодушием. Голос его звучал спокойно и ровно, темное лицо оставалось бесстрастным, лишь в глубине темных, как спелые маслины, глаз притаилась снисходительная насмешка. – Ведь по лезвию ножа идем, слушай. Один неверный шаг...