К Василисе, старухе, промышляющей гаданьем, ворожбой и снятием порчи, полковник заходить не любил. Знал, что каждый его приход связан с очевидным риском. Старая стерва не любила их службу и до сих пор не могла простить ему увезенной в лес сестры. Внешне она ничем не выдавала своих чувств, но полковник знал, что в любой момент старуха готова нанести удар. Самое паскудное заключалось в том, что воспрепятствовать ей он ничем не мог. Их симбиоз держался на шаткой договоренности, которую естественнее было бы именовать шантажом. Он не трогал Василису, поскольку нуждался в ее услугах, она же помогала ему, опасаясь за жизнь увезенной сестры. Но Василиса - особый разговор и особая тема. Куда больше полковника волновала сейчас Татьяна.
Продолжая изгибаться всем телом, девушка легко и быстро стянула с себя трусики, крутанувшись вокруг оси, переместилась ближе к хозяину. Вторя мелодии, движения ее ускорились. Выдав серию па и победно качнув грудками, она почти встала перед ним на мостик. При этом колени Танечки зазывно раздвинулись и тут же сомкнулись, стиснув его ноги. И столько страсти, столько жадного соблазна выразилось в этом телодвижении, что полковник не выдержал. Подавшись вперед, он обхватил ягодицы танцовщицы руками, стиснул их пальцами. Она не была Василисой, но танец ее отдавал явственным колдовством. Во всяком случае, если люди шли за ней, значит, она умела их околдовывать!
Лицом зарывшись в ухоженную бархотку, полковник на секунду зажмурился. Такого с ним, действительно, еще не случалось. Большинство женщин, которых он знал, вызывали в нем если не брезгливость, то некое чувство отстраненности. Они соглашались лечь с ним в постель, но их не хотелось ни целовать, ни ласкать. В большинстве случаев весь процесс соития укладывался в считанные минуты. Здесь же происходило нечто иное, и, нарочно сдерживая себя, он продолжал мять и гладить ее тело, разгоняя дыхание девушки, выжимая из нее сладостные стоны. Тело Танечки безостановочно вздрагивало, и по ускорившимся движениям он сообразил, что девушка готова принять его. Подхватив ее с пола, он в один миг добрался губами до ее рта. Кажется, она укусила его, но этого он даже не заметил. Ждать далее он просто не мог и потому, спустив свободной рукой штаны, нанес набухшей плотью первый пробный удар. Выискивать точное направление даже не пришлось, - подобно цветку она вся была распахнута, готовясь впустить его по первому зову. И он не вошел в нее, - он утонул в ней, провалившись в глубину, какую трудно было подозревать в столь миниатюрной фигурке. А далее наступил период беспамятства. Он не терял сознания, но исступление, охватившее тело, вытеснило из головы все мало-мальски связные мысли. Танечка что-то нашептывала ему на ухо, аккуратными движениями поворачивала и направляла его. Самое удивительное, что полковник безропотно ей подчинялся. И когда наконец энергия толчками стала покидать его, он почти задохнулся. Жар сменился внезапным холодом, и, прижавшись к девушке, он погрузился в сиюминутный сон. Это тоже происходило с ним впервые, и полковник даже не заметил, как, чуть погодя, Татьяна осторожно выскользнула из-под него, собрав с пола разбросанную одежду, выпорхнула из гостиной.