«Ай, ой!» Поэтому и про болезни тоже надо наоборот читать. Написано «заболел», читайте: «В путешествии поздоровел, десять кило прибавил, одной рукой волка задушил». А самое главное: план держать в секрете. Если план раскрывается раньше времени, то его никогда не выполнишь.
Паша скромно улыбался. Что можно было возразить против такого плана?
— Хороший план, — сказал Федя.
— Очень хороший, — согласилась Наташа.
— И веселый, — засмеялся Женя.
Боря, силясь отыскать подвох, думал так, что даже вспотел. Нет, не к чему было придраться.
— Хороший… — безнадежно махнув рукой, вздохнул наконец и он.
— Ну, всё, ребята… Федька, распускай собак. Побежали обедать.
Федя нарочно замешкался и остался в штабе один. Злосчастный разговор с Аликом, когда он проговорился о пади Золотой, не выходил из головы. Он видел, что Женя все бумаги — письмо, дневник партизан и чертеж дороги к поляне с фонтаном — положил в старый сундук, и задумался. Не сделает ли Алик попытки завладеть этими документами?
Открыть сундук было нелегко. Замок сделал Женя. Нужно было найти на задней стенке три кнопки и нажать их в строго определенной последовательности: сначала среднюю, потом нижнюю и, наконец, верхнюю. Алик этого секрета не знал. Но Федю смущала непрочность конструкции. Если дернуть крышку посильнее, все хитроумно переплетенные проволочки и крючочки полетят.
«Проболтался, а сказать Жене струсил!» — ругал себя Федя, не зная, что предпринять.
Но скоро он успокоился: «Где ему, Альке! Днем струсит в штаб прийти. А ночью и говорить нечего. Трус!..»
А в это время Женя, спрятав голову в колени, сидел один на полу в своей комнате. Гневные Федины слова: «Ты виноват», всё еще стояли в ушах.
Он не плакал, хотя ему было очень тяжело. Больших трудов стоило ему закончить совещание так, чтобы ребята ничего не заметили.
— Женя, — окликнула его через окно Наташа, — у тебя есть книги про путешествия? У меня хорошей нет.
— Что? — Женя взглянул на нее сухими, блестящими глазами.
— Наверное, за опоздание к обеду попало? — посочувствовала Наташа.
— Нет… — Женя встал. — Я найду, Наташа, работу тимуровцам! — твердо сказал он.
— Вон ты о чем… — протянула Наташа. — Уже и Федька все забыл, а ты…
— Не забыл, никто, Наташа, не забыл. Правду Федька сказал…