– Дома тебя ждали? – прямо спросила настойчивая Фиалка.
– Ждали, – угрюмо ответил Гараня. – Повестка в суд на развод и ордер на мое имя. Жена ушла к другому. Но поступила со мной честно – оставила мне квартиру и необходимые вещи.
– Стерва! – злобно сказала Фиалка. – Как она могла так поступить?!
– Не смей ее так называть! – вскинулся Гараня. – Она в общем-то права. Я пропал где-то в Африке, от меня ни слуху ни духу, работы у нее нет, кормить сына нечем… я уж не говорю об одежде и прочем. Что она должна была делать? Молчишь? То-то. Как говорится, чужую беду руками разведу… А тут ей подвернулся хороший мужик с деньгами – бизнесмен. Вот она и вышла за него замуж, пребывая в твердой уверенности, что меня уже нет в живых. Что ж ей, до скончания века нужно было куковать соломенной вдовой?
– Но ведь ты вернулся!
– Вернулся. Ну и что?
– Как это – что? Ничего себе… Ну пожила с этим бизнесменом, помог он ей – спасибо ему. Она должна была повиниться перед тобой и вернуть все на круги своя. Ведь законный муж ты. Или она совсем тебя не любила?
– Не знаю… – глухо ответил Гараня. – Нет, – быстро поправился он, – думаю, что любила. Все дело в том, что к моему приезду домой она уже носила под сердцем ребенка… от нового мужа. И как, по-твоему, она должна была поступить?
Фиалка потупилась. Сказать ей было нечего. А Гараня продолжал:
– Вот так и закончилась мря семейная жизнь. Да и жизнь вообще… По крайней мере, мне тогда так думалось. И я запил. Мне на все было наплевать. На первых порах она пыталась меня увещевать – не на прямую, а подсылая наших старых друзей и подруг, но я был глух к их советам и наставлениям. В конце концов от меня все отвернулись… ну а дальше ты знаешь. Меня поймали по пьянке, как глупого кролика, и привезли на этот остров…
Издалека донесся приглушенный расстоянием злобный рев рассерженного леопарда. Фиалка инстинктивно вздрогнула и как бы невзначай прильнула к плечу Гарани. Он не отодвинулся.
Малеванному и Люсику свежее и даже прохладное утро бодрости и хорошего расположения духа не добавило. Кошмарная ночь давала о себе знать пароксизмами страха и неуверенности. И одному и другому очень не хотелось покидать хижину – вдруг леопард притаился на опушке леса? – но иного выхода не было.
Лишь после скудного завтрака (они доели рыбу; теперь уже Люсик не стал кочевряжиться) вор немного пришел в себя и решительно сказал:
– Все, Лукьян, надо шебаршиться. Если повесим уши, нам хана.
– Что вы предлагаете? – уныло спросил Люсик, не без основания полагая, что Малеванный может послать его в джунгли, например собирать сушняк.