— Я люблю его, — поспешно выпалила она, пока мужество ей окончательно не изменило. — Разве это не ответ на все ваши вопросы?
Генрих, от которого, по-видимому, ускользали и Талшамар, и Фалькон-Бруин, досадливо сдвинул брови. Он продолжал разговор, одновременно обдумывая создавшееся положение.
— Значит, вместо того чтобы быть в конце концов королевой Англии, вы готовы разделить участь мятежного принца, который умрет, но не покорится моей воле?
— Я не хочу быть королевой Англии, потому что не намерена становиться игрушкой в руках английского короля. Кроме того, я уже высказала свое отношение к принцу Джону, причем совершенно недвусмысленно. И не забывайте, вне Талшамара я нахожусь под защитой Рима. — Вспомнив, что Элинор советовала ей не терять уверенности в присутствии Генриха, она выше подняла голову. — Лучше умереть вместе с любимым, чем жить без него.
Неожиданно все вздрогнули: Генрих оглушительно расхохотался, отчего его грузное тело затряслось, а голова откинулась назад.
— Нет, черт возьми! Для Джона эта женщина и вправду слишком хороша! Лет двадцать назад я бы, пожалуй, поразмыслил, не взять ли ее в жены себе самому.
Джиллиана собиралась уже ответить резкостью, но в последний момент сдержалась и вместо этого тихо произнесла:
— Двадцать лет назад, Ваше Величество, у вас уже была прекрасная жена. Она есть у вас и сейчас.
Лицо Генриха сделалось на время отсутствующим, словно он погрузился в воспоминания.
— Да, Элинор была и есть. Она и сейчас лучшая из всех. — Он обратился к Райену — Если я освобожу тебя и принцессу Кассандру, клянешься ли ты никогда больше не поднимать оружие против Англии.
Райен взглянул на сестру, которая никак не могла отдышаться после очередного приступа кашля. Будь он один, он выбрал бы смерть, но он не мог позволить, чтобы из-за него страдала ни в чем не повинная сестра.
Скрепя сердце, он сказал:
— Клянусь не поднимать оружия против Англии, если Англия не поднимет оружия против меня.
Король нахмурился: для поверженного противника принц Райен держался слишком дерзко и независимо. Впрочем, решил он, чего еще ждать от самонадеянного юнца? Поэтому, обернувшись к своему гофмейстеру, Генрих приказал:
— Вели объявить по всем графствам, большим и малым, что король Англии милосерден. Врагу, вина которого доказана, мы даруем свободу, с тем чтобы он убирался к себе домой и не посягал более на английские владения.
От облегчения у Джиллианы едва не подкосились ноги. Она не подвела королеву Элинор. Теперь, когда королевская династия Рондашей спасена, она может ехать домой, в Талшамар… Посреди этих приятных мечтаний следующие слова короля Генриха показались ей ушатом холодной воды.