Холодные зимние вечера мы коротаем у Илико. В камине весело потрескивают дрова, на сковороде аппетитно шипит кусок окорока, тут же рядом греется вино в небольшом кувшинчике. А мы режемся в нарды или читаем вслух, но чаще всего беседуем о политике. Политика занимает нас больше всего, да разве только нас: стоит зима 1942 года, и немцы подошли к Москве.
…Илларион читает сводку Совинформбюро. Потом не спеша складывает газету и безапелляционно заявляет:
— Конец Гитлеру!
— Ну, что там в газете, Илларион?
— Стали у Москвы и ни шагу дальше!
— А что слышно про второй фронт7
— Гм, не спешат союзнички… И вообще, хитрит Англия… К Америке пристает — отвернись, говорит, от Советского Союза и помоги мне.
— А Америка что?
— Это, говорит, не твое дело.
— А тут еще Германия уговаривает Турцию и Японию: как только, говорит, я вступлю в Сталинград, вы ударьте со своей стороны!
— Может быть, она думает, что в Сталинград вступить — это все равно что в «Красный крест»?! Напиши Верочке Бурчуладзе заявление, и тебя с аплодисментами примут, да?
— Мда-а… В последнее время, прямо скажу, не нравится мне политика Турции!
— О-о, это такой жулик… Стоит Турции заметить, что Германии тяжело, как она сразу же набросится на нее.
— Да что ты? Не говори!
— Вот — я! А вот — Германия! Сбрить мне усы, если так не будет!
— А Япония?
— Что — Япония… Германия ее торопит — начни, говорит, чего ты ждешь? А она в ответ: ты, говорит, как стала у Москвы, так и стоишь без движения. Скажем, начну я, а потом куда мне деваться?
— А что говорит Гитлер?
— Гм, Гитлер… Гитлер уже дважды объявлял по радио о взятии Сталинграда, да разве Японию проведешь? Это такая хитрая бестия… Нет, плохи их дела!..
— Дай бог!.. Налей, Зурикела!
Мы поднимаем стаканы и пьем за победу, за тех, кто на фронте, за мир.
— А я стихи вчера написал! — вдруг выпалил я. — А ну, прочти!
Илларион от неожиданности выронил кусок ветчины. Я нерешительно взглянул на Илико. Илико поперхнулся вином и посинел, как петушиный желудочек. — Валяй, валяй, теперь уже все равно! — сказал он.
— Что ты сказал? — спросил, отдышавшись, Илико.
Илико и Илларион переглянулись.
— Ну-ка, прочитай, пожалуйста! Я достал из кармана лист бумаги, встал, выпрямился, протянул вперед левую руку и как можно громче начал:
Враг коварный, враг проклятый, Он на нас ползет войной! Не бывать ему с победой, — Мы дадим смертельный бой!
Герои наши не дремлют… Гремят наши пушки и танки, А если потребует Родина, Я смело пойду в атаку! закончил я и с трепетом стал ждать приговора.
— Мда-а-а… Написано довольно того… громко! сказал Илларион после получасовой паузы.