— Ну и что ты хочешь7
— Я ничего. Если ты хочешь, скажу ей…
— Если бы любил, сам бы сказал…
— Как же, скажешь! В любви объясниться — это тебе не урок отвечать! Здесь без письма не обойтись!
— А ты писал когда-нибудь такие письма?
— 0гo! Еще сколько!
Я испытующе взглянул на Ромули — не хитрил ли он? Но глаза Ромули светились неподдельной искренностью. Я поверил ему.
— Ромули, ты для меня все равно что родной брат… Ну, что скрывать… Помоги мне! Люблю ее, понимаешь?! Ромули даже заржал от восторга. Он крепко обнял меня, приподнял, потом опустил на землю и заявил:
— Все в порядке! Остальное — за мной!
Свободного времени у нас было хоть отбавляй. Мы забрались в пустую классную комнату. Я уселся за стол, Ромули, заложив руки за спину, зашагал взад и вперед.
— Начнем… «Моя ненаглядная, дорогая, несравненная! Любовь — это величайшее чувство. От любви человек немеет, глохнет, слепнет, теряет рассудок…»
— Неправда! — возразил я.
— Знаю, но так нужно… Продолжай: «С тех пор как я впервые увидел тебя, я познал абсолютную истину красоты. Я понял смысл своего бытия, я воспринял тебя как апофеоз духовной красоты и эстетического наслаждения…»
— Ромули, откуда ты берешь такие слова? — спросил я, потрясенный.
— Один студент из Тбилиси прислал моей сестре письмо. Он влюблен в нее.
— И что же, она собирается выйти за него замужем
— Собиралась. Но потом один наш знакомый из Тбилиси сообщил, что тот студент сошел с ума… Продолжай: «Нет смысла скрывать, я люблю тебя больше жизни. Будь моим духовным другом, молю тебя Меня лишили покоя твои глаза, ресницы, твой взгляд, твои жемчужные зубы, коралловые губы, агатовые волосы, пальцы, руки — вся ты. С тобой навеки, или смерть мне! На этом кончаю. До свидания!..»
— Ну как7 — спросил Ромули и подбоченился.
— Еще немного — и твоя сестра попалась бы на удочку, — сказал я.
— Камень прошибет! — сказал Ромули. Я помчался на почту, купил конверт, вложил письмо, лизнул конверт, заклеил и спрятал его в карман.
К концу последнего урока я незаметно засунул письмо в сумку Мери и замер, как покойник. Я не слышал, как прозвенел звонок, как разошлись товарищи. Я все сидел за партой, словно в дурмане, и не двигался, пока не пришла уборщица.
— С каких пор ты так полюбил школу, Вашаломидзе, что и домой не идешь? Подними ноги, вымести надо, — обратилась она ко мне.
— Здравствуйте, тетя Мака!
— Господи помилуй! Ты что, впервые меня видишь сегодня?
— До свидания, тетя Мака!
— Спаси его господи! — Женщина перекрестилась и, подозрительно косясь на меня, поспешно вышла из комнаты.
Вечером я снова сидел у Илико и сражался в нарды. Я так увлекся игрой, что почти забыл про письмо.