— Счастливый ты человек! — сказал «индюшиное яйцо».
Перед отъездом Илико и Илларион предупреждали меня — в поезде, мол, много жуликов и проходимцев, нужно держать ухо востро. Выходит, ошибались они. Вот этот, например…
— Как вас зовут, дядя? — обратился я к «топору».
— Амбако!
— Да, Амбако. Когда я впервые увидел его, подумал: «Куда этого типа черт несет?» А вас как звать? — спросил я «индюшиное яйцо».
— Меня зовут Антипо, а тебе хватит болтать! Выпей и садись!
— Да. А Антипо мне сначала показался сумасшедшим.
— А теперь?
— Теперь что, теперь поезд нас сдружил! Да здравствует поезд! — закончил я и выпил. Тамада снова наполнил стакан. Второй тост он хотел провозгласить стоя, но, больно стукнувшись головой о полку, тотчас же сел и начал:
— Когда бог научил обезьян говорить, то первое слово, которым они обменялись друг с другом, было «здравствуй»! Потом вырубили леса, возвели дома, построили железную дорогу, пустили по ней поезд, в этот поезд сели мы, сказали друг другу «здравствуй», и…
— Я никому не говорил «здравствуй»!
— Это вопрос вежливости…
— Так пусть всегда живет это теплое слово «здравствуй»! — закончил Амбако.
— Хороший тост!.. Подумать только, что такое доброе приветствие? Пустяк! А вот находятся люди, которые не хотят сказать человеку этого доброго слова! Вот есть у меня товарищ, вместе в университете учились…
— Вы из какого села, уважаемый?
— Из Нигоити!
— Хорошее село, а какой нынче урожай?
— Благодарю, неплохой… Так вот, есть у меня товарищ…
— Который с тобой не здоровается? Знаем мы про это!.. А ты-то знаешь, что у нас всего один стакан? Выпей. ради бога, поскорей!
…Очередь снова дошла до меня. Я держал в руках стакан с водкой, смотрел на живительную жидкость, наполняющую тело теплом, и мне хотелось рассказать этим незнакомым людям про бабушку, про Илико и Иллариона, про Мери, хотелось петь и кричать. Но я стыдился чего-то, стыдился так, как стыдится каждый деревенский мальчик своих залатанных брюк и дырявых чувяков.
— Будьте здоровы, друзья, — сказал я, прослезившись, и быстро сел.
— Э-э-э… наш герой, никак, плачет! — обратился «топор» к «яйцу». — Сколько же в водке градусов?
— Все восемьдесят!
— Двадцать, готов биться об заклад! — сказал я и вытер слезы. — И плачу я вовсе не от водки, просто в глаз что-то попало!
— Ладно, не беда… Я продолжаю, товарищи! — повысил голос тамада. — Вот мы говорили, что бог создал обезьян, потом от обезьян произошли мы. Ерунда это… Большинство людей произошло от собственных! родителей! Не будь наших родителей, мы и этой водки бы не выпили. А не имей мы водки, не смогли бы выпить за родителей. Я не видел еще пьяного человека, который не вспомнил бы своих родителей!