Васильев опустил взгляд, сращенный с окуляром оптики, на тюремный двор. Ребята расслабились, закинув автоматы на плечо курят, треплются. Но зыркают посекундно вокруг, готовые и умеющие в любой момент превратить показную – уж кто-кто, а Васильев-то знач, что это только видимость – расслабуху в слаженное умелое действие.
Васильев перешел к автомобилям. Вот их «бэмс» с брезентовым кузовом, рядом «пазик» группы захвата. «Воронок» и «козел» – изоляторская автотехника. «Ауди», в котором привезли какого-то мужика в пижонистом плаще. Уважаемый бандитами джип, сверкающий никелировкой, с затемненными стеклами, пять минут назад вкатившийся в тюремный двор. И, наконец, командирский «Рафик», куда недавно забралась странная парочка. Одного из это парочки Васильев знал – начальник СИЗО Холмогоров. Второй же – вылитый уголовник. Помятый, в порванных рубахе и брюках, небритый, с царапинами на лице. Оба вышли из тюремных дверей. Видимо, об их выходе внизу были предупреждены – их появление встретили равнодушно. Более того, лейтенант Счадилов, показывая на «рафик», пошел рядом, сопроводил до машины.
А ему-то, Васильеву, что за дело до этих игр внизу? Наушник молчит – отдыхай. Если понадобится – пройдет команда. И вообще, по его мнению и чутью, никакой работы сегодня не будет…
Адвокат Бескутин нервничал. В таком качестве он заявлялся в «Углы» впервые. И здание, давно уже само по себе не вызывающее в нем никаких эмоций, сейчас давило и пугало. Красный кирпич кладки представлялся угрожающим намеком. Не удавалось успокоить себя даже мыслями о солидном гонораре.
Нервничали и пацаны. Уж больно много мусоров вокруг. И стоят на ментовской поляне, отрезанные воротами от мира. И уж больно опасный груз лежит на заднем сиденье джипаря.
В «рафике» слушали Холмогорова.
– Заместитель по воспитательной части Родионов, превысив полномочия, спровоцировал незаконными действиями возмущение среди заключенных. – Начальник СИЗО будто зачитывал письменный рапорт в вышестоящую инстанцию. – В результате лица количеством три человека, против которых Родионов применил меры физического воздействия, выходящие за рамки дозволенного и ничем не обоснованные с его стороны, завладели его табельным оружием, после чего из этого оружия застрелили полковника Родионова.
Шрам мысленно попросил извинения у горемычного даже после смерти замполита. Ну не выходит иначе! Ну должен быть козел отпущения!
– Силами охраны следственного изолятора удалось вовремя блокировать вооруженных заключенных, – продожал занудным тоном излагать Холмогоров, – и предотвратить возможный захват заложников, а также перерастание возмущения в бунт со всеми вытекающими последствиями. Вооруженные и оказавшие отчаянное сопротивление лица были застрелены при попытке их задержания.