За годы работы в винокурне Ровена не была избавлена от разного рода неприятностей, на себе испытала все те тяготы, с которыми была сопряжена ее работа. А вот с мучениями и переживаниями женщины, которой предстояло произвести на свет живое человеческое существо, она столкнулась впервые: крики, исторгаемые роженицей, сильно пугали Ровену.
– Старайтесь успокоиться, мое золотце, дело-то ведь это для женщин обыденное, – с нежностью в голосе утешала роженицу миссис Синклер. – Произволением Господа нашего, много страдавшего, велено женщине в муках и боли производить на свет живое существо. Преодолей страх свой. Боль твоя скоро пройдет.
Через несколько минут карета остановилась перед каменным домом на тихой улочке. В дверях появился доктор, только что отужинавший. Миссис Синклер помогла ему отвести в дом стонавшую женщину.
Лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Ровена, оставшаяся в карете, ежилась от холода и краем глаза наблюдала, как капитан Йорк осаживал лошадей. Через несколько минут из дверей дома вышла миссис Синклер: ветер трепал ее юбку и пытался сорвать шляпку.
– Ну, слава богу! – бодро произнесла миссис Синклер, когда капитан помог ей сесть в карету. – Наша роженица попала в надежные руки. Доктор сказал, что мы успели вовремя. И здесь, капитан, не обошлось без вашей помощи, без вас нам бы пришлось трудно. В числе наших сопровождающих нет никого, чье умение обращаться с лошадьми сравнилось бы с вашим.
– Нам еще нужно успеть на пакетбот, – напомнил ей капитан с ухмылкой. Его впалые щеки покраснели от мороза, а упавшую на лоб черную прядь волос трепал ветер. В глазах его вспыхивали серо-голубые искорки и, глядя на него, Ровена по думала, что капитан Йорк сейчас в хорошем настроении. Ровена снова бросила взгляд в сторону капитана, и глаза их встретились. Он улыбнулся Ровене.
– Ну что, мисс де Бернар, возвращаемся на судно? Что-то вы приуныли, приключение вам оказалось не по вкусу?
Не дожидаясь ответа, он отвесил короткий поклон и захлопнул дверцу кареты. Капитан подошел к передней лошади, чтобы поправить на ней сбрую. Внезапно чего-то испугавшись, она резко вскинулась, и капитан Йорк, ухватив ее под уздцы, попытался удержать, однако на скользкой дороге ноги его стали разъезжаться и он чуть не упал. У Ровены зашлось сердце, когда она увидела, как гримаса боли исказила его лицо. Ей стало ясно, что рана еще не зажила и причиняет капитану Йорку боль.
Наконец они увидели пирс и мачты пакетбота. Подобрав концы своего пледа, Ровена занесла ногу, собираясь выйти из кареты, но от резкого порыва ветра потеряла равновесие. Тарквин мгновенно оказался рядом и успел подхватить ее под руку. По шаткому мостику они спустились к ожидавшему их баркасу, слегка покачивавшемуся на воде. Время тянулось очень медленно, пока лодка плыла вдоль портовых сооружений к судну. На пакетботе их заметили, и, когда баркас причалил, несколько пар рук помогли им взобраться на палубу. По сходному трапу Ровена спустилась вниз. Здесь, в каюте, которая была надежным укрытием от злых и бешеных порывов ветра, она почувствовала облегчение. Прислонившись к стене каюты, она закрыла глаза и расслабилась, успокаивая дыхание. Прошло не так уж много времени, когда, подняв голову, она с удивлением и некоторым испугом обнаружила рядом с собой Тарквина. Голова его, откинутая назад, опиралась о поверхность темной панельной обшивки, выражение лица было каким-то беззащитным. Вглядываясь в это лицо со следами усталости и боли, Ровена ощутила смутное, щемящее чувство, поднимавшееся из глубины души.