– Вынуждены были смириться с фактом, – улыбнулся прокурор. – Но, как говорится, нет худа без добра. Встреча натолкнула меня на одну неожиданную мысль, сейчас я вам ее поясню. Новость, как говорится, не для слабонервных, но вначале небольшое вступление. Я появился у вас в КГБ неделю назад, и не только для того, чтобы ознакомиться с материалами ваших следователей по делу Арипова, а прежде всего чтобы заполучить надежных людей, хотя бы на ключевые посты и еще потому, что меня тревожит постоянная утечка информации. Операция по захвату хана Акмаля была засекречена строжайшим образом, и потому имела успех. Но наша операция, как мне кажется, кое-кому сорвала какие-то планы. У одного человека от сообщения проявилась такая нескрываемая досада на лице, что он теперь явно сожалеет о своей несдержанности. – Вы же не каждому в коридоре ЦК рассказывали об аресте Арипова, – прервал полковник. – Но если вы имеете в виду Первого, – продолжал он, видимо считая, что Камалов не знает до конца местных хитросплетений, – то он иначе не должен был реагировать. Они с ханом Акмалем давние приятели, и Первый уже однажды его крепко выручил.
– В том-то и дело, – сказал мягко Камалов, – что Первый равнодушно встретил весть об аресте в Аксае.
Теперь пришла очередь удивляться собеседнику.
– Кто же еще мог присутствовать там при вашем докладе на пятом этаже?
– Сухроб Ахмедович Акрамходжаев, – не стал мучить коллегу Камалов.
– А ему-то отчего сожалеть, он должен только радоваться, – сказал растерянно начальник отдела по борьбе с организованной преступностью.
– Я тоже так считаю. Ну, как новость?
– Действительно, не для слабонервных.
– Я чувствую, что нам следует взять его жизнь под микроскоп, возможно, через него идет один из каналов утечки информации.
– Не много ли две противозаконные акции за неделю? – шутливо спросил полковник.
Но прокурор, не обращая внимания, продолжал:
– Пока не прояснится ситуация, очень внимательно анализировать то, к чему он проявляет интерес, и при возможности не ставить его в известность о ближайших планах. И последнее, у меня возникли самые серьезные подозрения в авторстве Акрамходжаева его знаменитых статей, сделавших его самым популярным в народе юристом.
Пожалуйста, аккуратно добудьте мне его докторскую диссертацию и наведите справки, как проходила защита, где, кто был оппонент, в каких библиотеках он собирал материал, там есть ссылки на очень редкие издания, мне кажется, он вряд ли их держал когда в руках. И попутно, какова была реакция его коллег на защиту докторской и как он попал в аппарат ЦК, ведь, как мне известно, он не был и дня на партийной работе, хотя нашего брата юриста среди аппаратчиков тьма, и кто рекомендовал его туда? Это официальная сторона, так сказать. Но в Ташкенте, как и в любом другом культурном центре, есть люди, которые готовят научные труды по заказу для высокопоставленных чиновников и вообще для предусмотрительных людей с деньгами. Нужно проверить по этим каналам, может, ниточка тянется оттуда. Слишком уж велика разница, на мой взгляд, между печатным и, так сказать, живым, устным Сухробом Ахмедовичем. И вообще два слова о подпольных центрах, где словно блины пекутся научные труды для нечистоплотных людей. Сегодня нам пока не до них, но держите в голове, это тоже один из видов организованной преступности, крайне опасная форма правого нигилизма, интеллектуальное негодяйство с особым цинизмом и заведомо преднамеренное. Обе стороны, участвующие в этом, на мой взгляд, разлагают общество, разрушают его нравственные формы. И обещаю, если я здесь задержусь, я выведу мерзкий промысел и законным путем аннулирую сотни кандидатских и докторских диссертаций, чтобы впредь не было повадно другим.