– Смотри, как далеко у нас гласность и демократия шагнули, – присвистнул Японец, – и кто же такой смельчак? И долго ли ему еще занимать свой пост после такого самоуправства?
– Некий Хуршид Азизович Камалов, – поддразнивая Шубарина, сказал Сенатор.
– Ну почему же некий? Камалов – прокурор республики, ты уже с высоты Белого дома никого в грош не ставишь, а зря, на Востоке всякий чин имеет силу, тем более такой… – мягко пожурил тот собеседника.
– Может, у тебя уже есть ключи к нему? – обрадованно встрепенулся Сенатор.
– Нет, – сразу отрезал Японец, но, видя опять смятение на лице Сенатора, продолжил: – Но это вовсе не означает, мой дорогой Сухроб, что к нему нельзя подобрать ключи, если, конечно, понадобится. До сих пор я знал только одного прокурора, равнодушного к деньгам.
– Любопытно, кто же это? Ты мне никогда о нем не говорил, – вновь оживился доктор юридических наук.
– Амирхан Даутович Азларханов, я очень его уважал.
– Несмотря то что он тебя предал? – спросил крайне удивленный Сенатор.
– Нет, он меня не предавал, но это совсем другая история, давай вернемся к нашей, нужно ли искать подходы к прокурору Камалову и зачем?
– Боюсь, что надо. Я сделал одну непростительную ошибку, неправильно среагировал на арест хана Акмаля, и он, кажется, намерен сделать из этого выводы и наверняка попытается взять мою жизнь под микроскоп и будет всячески избегать посвящать меня в тайны прокуратуры, а я хочу владеть ситуацией в республике постоянно, ты ведь знаешь мои цели, я открылся тебе после тайного визита в Аксай.
– Да, это серьезная промашка. Не хотел бы я попасть под его прессинг, он сейчас у себя в Прокуратуре организовал отдел по борьбе с мафией и взял туда людей из КГБ на ключевые посты. – Вдруг его озарила новая идея, и он спросил быстро: – А где содержится хан Акмаль, в какой тюрьме?
Сенатор, понявший ход мыслей собеседника, грустно вздохнул:
– Хан Акмаль нам уже не по зубам, и передачку ему не организовать ни за какие деньги!
– Круто Камалов повернул.
– «Таких, как я, не арестовывают! Я неподсуден!» Старый идиот, я ведь предлагал ему исчезнуть, хоть внутри страны, хоть за рубежом. «Я умру в Турции с тоски», – передразнил Акрамходжаев хана Акмаля. – А в советской тюрьме проживешь до ста лет! – взорвался вдруг Сенатор, но тут же сбавил пыл и ровным голосом спросил: – А теперь-то понятно мое беспокойство?
– Арест хана Акмаля вызовет тревогу у многих, представляю, какая сейчас паника в республике, ведь он ко всему прикладывал руку, почти к каждому назначению, и знает такое…